"Юрий Кларов. Пять экспонатов из музея уголовного розыска " - читать интересную книгу автора

верили в доброго патриота Людовика XVI, верного сына Франции, который вместе
с народом радуется поражению аристократов.
Верил в короля и Жак Десять Рук. Да и как не верить, если в
Национальном собрании зачитывался королевский циркуляр: "Враги конституции
не перестают повторять, что король несчастен, как будто для короля может
существовать другое счастье, кроме счастья его народа". Чтение этого
документа прерывалось криками: "Да здравствует король!" Нет, Национальное
собрание не сомневалось в преданности короля народу и поэтому направило во
дворец депутацию, которая поздравила монарха и вручила ему сделанный на
серебре Жаком Дюпонтом миниатюрный портрет. На этом барельефе Жак изобразил
Людовика с головой, увенчанной фригийским колпаком - символом революции. Это
была работа зрелого мастера - мосье Жиронди мог гордиться своим учеником.
Монарх был растроган.
А утром 21 июня 1791 года Жак вместе с другими парижанами узнал о его
вероломстве: королевская чета бежала из Парижа, чтобы возглавить армии
эмигрантов, мечтающих о возвращении прошлого.
Вскоре стали известны и некоторые подробности заговора. Оказалось, что
паспорт и необходимые для побега деньги изменники получили от русской
баронессы Корф. Христианнейший король покинул дворец под видом лакея
баронессы, а Мария-Антуанетта изображала ее горничную.
Да, не зря покойный отец Жака молил всевышнего о другой королеве. Но
чем лучше своей жены сам король? И вообще нужны ли свободной Франции король
и королева?
Жан-Поль Марат считал, что нет, не нужны. И на этот раз Жак уже не
сомневался в справедливости его слов...
Людовику не удалось убежать. Задержанные народом "лакей" и "горничная"
госпожи Корф вынуждены были вернуться в Париж.
В тот же день Жак Десять Рук ударом молотка расплющил возвращенное ему
прачкой из Тюильрийского дворца изображение короля-изменника. А некоторое
время спустя бесформенный кусочек серебра превратился под руками мастера в
чеканный брелок, имеющий вид рыцарского меча, перевитого трехцветной лентой.
На ленте были вырезаны слова Марата: "Я поверю в Республику только тогда,
когда голова Людовика XVI не останется на его плечах".
Этот брелок висел на цепочке часов парижского палача мосье Сансона,
когда тот исполнил приговор Конвента над Людовиком XVI...
В отличие от своего соседа и товарища по ремеслу Россиньоля, которого
революция сделала вначале комиссаром секции, а затем генералом и командующим
армией, Жак Дюпонт не участвовал в боях с австрийцами, пруссаками и шуанами.
Тем не менее он был добрым патриотом, что признавал и боевой генерал
Россиньоль.
Жак служил Республике резцом, карандашом и кистью.
Между тем в конце июня Марат тяжело заболел. Его постоянно мучили
нестерпимые боли. Некоторое облегчение давали лишь теплые ванны. Марат-врач
знал, что болезнь неизлечима и дни его сочтены, поэтому Марат-революционер
торопился, он хотел успеть сделать как можно больше до своей смерти. На
учете была каждая минута. Марат с помощью жены и сестры превратил ванну в
кабинет и, полуслепой, изможденный, измученный, ежедневно здесь работал по
16-18 часов.
В эти дни Жак Дюпонт в последний раз видел бывшего врача графа д'Артуа.
Клуб кордельеров включил его в делегацию, навестившую больного в начале июля