"Юрий Кларов. Пять экспонатов из музея уголовного розыска " - читать интересную книгу авторарессорах, и господин Пушкин не будет чувствовать толчков. У господина
Пушкина сильное кровотечение. Он может истечь кровью. Ему необходим срочно доктор. Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. - Я правильно вас понял, господин виконт. - Итак? - С благодарностью принимаю ваше любезное предложение. - Вот и отлично! - Но одно непременное условие... - Какое же? Данзас посмотрел в сторону Пушкина, который, закрыв глаза, сгорбившись сидел в санях, и сказал: - Пушкин ни в коем случае не должен знать, чья это карета. - Разумеется, - кивнул д'Аршиак. - Я понимаю, насколько господину Пушкину это было бы неприятно. Но учтите, что на дверцах кареты герб барона Геккерена. Господин Пушкин может обратить внимание на герб. - Я постараюсь, чтоб он его не заметил. - Ну что ж, тогда дело за вами, - сказал д'Аршиак и отошел к Дантесу. Данзас сказал Пушкину, что отыскал карету. - А чья она? - Наёмная, - со спокойной совестью солгал Константин Карлович. - Тебе в ней будет покойнее. Согласен? - Пожалуй. У Пушкина было серое осунувшееся лицо. Глаза лихорадочно блестели. "Совсем плох", - подумал Данзас. Дверца кареты была предварительно распахнута, и Пушкин герба не Карлович только поддерживал его под локоть. Сейчас он совсем не походил на тяжелораненого. "Дай бог, дай бог!" - незаметно перекрестился Константин Карлович. В карете было темно и уютно, пахло кожей и какими-то старыми, давно вышедшими из моды духами. Пушкин втянул ноздрями воздух. Нет, он не ошибся. Точно такими же духами пахло некогда в рабочей корзине бабушки, Марьи Алексеевны Ганнибал. В корзине бабушки маленький Саша прятался от гнева матери и докучливых гувернёров. Здесь его уже никто не тревожил. Это была волшебная корзина. И, уже будучи взрослым, поэт часто жалел, что у него больше никогда не будет подобного убежища, где можно было бы укрыться от светского злословия, клеветы, интриг, кредиторов, пасквилянтов, сплетников и лицемерного покровительства первого жандарма России - Николая... Увы, волшебная корзина исчезла из его жизни вместе с детством и бабушкой! Пушкин смертельно устал от тех усилий, которые потребовались, чтобы самостоятельно перейти в карету. В изнеможении прижавшись спиной к мягким подушкам, он тихо сказал: - Как хорошо! - Тебе удобно? - Да... как в бабушкиной корзине. Константин Карлович не понял, но переспрашивать не стал. - Чья это карета, Данзас? - Наемная, - повторил Константин Карлович. Немец-кучер взмахнул бичом, и карета плавно тронулась с места. |
|
|