"Юрий Кларов. Пять экспонатов из музея уголовного розыска " - читать интересную книгу автора

рессорах, и господин Пушкин не будет чувствовать толчков. У господина
Пушкина сильное кровотечение. Он может истечь кровью. Ему необходим срочно
доктор. Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно.
- Я правильно вас понял, господин виконт.
- Итак?
- С благодарностью принимаю ваше любезное предложение.
- Вот и отлично!
- Но одно непременное условие...
- Какое же?
Данзас посмотрел в сторону Пушкина, который, закрыв глаза, сгорбившись
сидел в санях, и сказал:
- Пушкин ни в коем случае не должен знать, чья это карета.
- Разумеется, - кивнул д'Аршиак. - Я понимаю, насколько господину
Пушкину это было бы неприятно. Но учтите, что на дверцах кареты герб барона
Геккерена. Господин Пушкин может обратить внимание на герб.
- Я постараюсь, чтоб он его не заметил.
- Ну что ж, тогда дело за вами, - сказал д'Аршиак и отошел к Дантесу.
Данзас сказал Пушкину, что отыскал карету.
- А чья она?
- Наёмная, - со спокойной совестью солгал Константин Карлович. - Тебе в
ней будет покойнее. Согласен?
- Пожалуй.
У Пушкина было серое осунувшееся лицо. Глаза лихорадочно блестели.
"Совсем плох", - подумал Данзас.
Дверца кареты была предварительно распахнута, и Пушкин герба не
заметил. Несмотря на уговоры Данзаса, он перешел в карету сам, Константин
Карлович только поддерживал его под локоть. Сейчас он совсем не походил на
тяжелораненого.
"Дай бог, дай бог!" - незаметно перекрестился Константин Карлович.
В карете было темно и уютно, пахло кожей и какими-то старыми, давно
вышедшими из моды духами. Пушкин втянул ноздрями воздух. Нет, он не ошибся.
Точно такими же духами пахло некогда в рабочей корзине бабушки, Марьи
Алексеевны Ганнибал. В корзине бабушки маленький Саша прятался от гнева
матери и докучливых гувернёров. Здесь его уже никто не тревожил. Это была
волшебная корзина. И, уже будучи взрослым, поэт часто жалел, что у него
больше никогда не будет подобного убежища, где можно было бы укрыться от
светского злословия, клеветы, интриг, кредиторов, пасквилянтов, сплетников и
лицемерного покровительства первого жандарма России - Николая...
Увы, волшебная корзина исчезла из его жизни вместе с детством и
бабушкой!
Пушкин смертельно устал от тех усилий, которые потребовались, чтобы
самостоятельно перейти в карету. В изнеможении прижавшись спиной к мягким
подушкам, он тихо сказал:
- Как хорошо!
- Тебе удобно?
- Да... как в бабушкиной корзине.
Константин Карлович не понял, но переспрашивать не стал.
- Чья это карета, Данзас?
- Наемная, - повторил Константин Карлович.
Немец-кучер взмахнул бичом, и карета плавно тронулась с места.