"Жирар Клейн. Голоса Пространства " - читать интересную книгу автора

часто ошибаются.
Мы работали в самой сердцевине нашей космической станции, под куполом,
где нет силы тяжести, под звездами, которые оттуда казались неподвижными, -
из боковых иллюминаторов они представлялись светящимися кольцами, потому что
спутник вращался вокруг собственной оси.
Мы изучали Пространство - Грандэн при помощи тончайших антенн, а я
простым глазом и почти без цели: под этими чистейшими небесами я только
размышлял и философствовал.
Вдруг Грандэн страшно побледнел, затряс головой, будто невидимая оса
назойливо зажужжала у самого уха. Обернулся и посмотрел на меня.
- Этого не может быть, - сказал он.
- Чего именно?
Он молча смотрел на меня в упор, лицо его искажала медленная судорога.
Мне вспомнилось - много лет назад такое я видел у человека, который больше
всего на свете любил музыку; в доме его полно было пластинок, казалось,
музыка льется отовсюду, и если мерный напев трубы на миг прерывался скрипом,
в чертах того человека я видел такое же невыразимое страдание.
- Не понимаю, - сказал Грандэн. - Слышны шумы.
- Помехи?
- Нет. Все помехи мне знакомы.
Это верно. Ухо его различало любое жужжанье, скрип, сухой треск
крохотных взрывов, раздающихся в Пространстве; он узнавал любое из незримых
насекомых, чьи челюсти неустанно грызут тишину, и далекие шорохи, и
виолончельное пение звезд. Любой из этих звуков он мог назвать по имени. Мог
ослабить их, почти свести на нет. Мог раздавить их или отогнать, как
избавляешься от пчелы или неразличимого во тьме летней ночи ноющего комара.
- Какое-нибудь далекое излучение, - сказали. - Радиомаяк указывает путь
кораблям. Или это вспышка на Солнце. Или волна отразилась от Луны.
- Ничего похожего, - возразил Грандэн. - Это совсем другое.
Мне пригрезилось Пространство, населенное волнами, - они пронизывают
планеты, пересекают небеса, разыгрываются бурями, проникают сквозь стены и
запертые двери. Это трудно себе представить. Надо закрыть глаза и вообразить
тьму и тишину, необъятную, пустынную, однако там полным-полно жизни, там все
насыщено и переплетено, вспыхивают внезапные молнии и, точно в море, округло
колышутся волны. Это тоже вселенная, как и Вселенная планет, звезд и
галактик. Но для нас она еще недостижимей - однако она неотделима от планет,
от галактик и от звезд, из которых они состоят, точно так же, как наш
скелет, которого мы никогда не увидим, неотделим от нашего тела.
- Не знаю, - виновато сказал Грандэн. - Слушай.
Он передал мне наушники, я взял их и в первое мгновение ничего не
услышал, только уловил какую-то безмолвную глубину, словно бы эхо молчания,
отраженное стенами бездонного колодца. А потом незаметно это пришло, и все
нарастало, и меня начало трясти.
То были мерные колебания, которые дрожью отдавались у меня в черепе,
звуки невыразимо мрачные, протяжные, грозные, и на миг мне почудилось, будто
всю Вселенную накрыл исполинский колокол и его-то песнь я и услышал. Словно
осенний ветер вздыхал в ветвях дерев, свистал в тонких органных трубах
высохших трав, медлил и гудел на липких лужах, завывал в дымоходах, трещал в
огне зимних очагов, тихонько шептал что-то в обрамляющих окна сосульках.
Звук появлялся и исчезал, нарастал и вновь слабел, медлительный,