"Жирар Клейн. Голоса Пространства " - читать интересную книгу автора

потом все прошло - и начинаешь сомневаться.
- Не вижу связи, - сказал Ферье.
- А я вижу, - отрезал Вьет. - Все мы тут сидим вокруг огромного стола -
пустынного Марса, - нетерпеливо барабаним по нему пальцами, и подстерегаем,
и ждем, и надеемся, и стараемся пробудить голоса Вселенной. Время идет, а мы
все ждем напрасно. А потом, когда свет меркнет, и стол вздрагивает, и где-то
в пространстве возникает звук, мы начинаем спрашивать себя, не обманул ли
нас слух, начинаем сомневаться.
- Мы не гадалки и не астрологи! - загремел Ферье. - Не предсказываем
будущее по картам и по звездам. И не вызываем духов умерших.
- Пока еще нет. Пока. Но у нас есть кое-что общее и с гадалками и с
астрологами, - заметил Вьет. - Мы ждем зова. Ищем контакта. И очень надеемся
дождаться и найти. Через пять лет мы дойдем до Юпитера. А через столетие,
возможно, достигнем звезд. И нравится тебе это или нет, Ферье, мы стремимся
туда все по той же старой-престарой причине: нам ненавистно одиночество.
На то, чтобы достичь Юпитера, мы потратили шесть лет. А Юпитер оказался
всего лишь громадным океаном, совершенно безжизненным: жидкий зеленый шар,
исполинское око в орбите Пространства, отражающее холодные лучи далекого
солнца; Юпитер - скопище бесстрастных бурь и гигантских волн. Мы этого и
ждали - и все-таки это было горьким разочарованием. Ведь долгие недели мы
мчались в пустоте, пленники своих ракет, зата тоску по Земле, и во взглядах
угадывались печаль и призрак земных зеленых равнин, в ушах отдавалось эхо
родных звуков - говор толпы, волчий вой, все голоса жизни.
И долгий путь, и тоска - все оказалось напрасно.
Мне вспоминается - когда я был маленький, родители однажды привели меня
на мыс, которым заканчивался материк, где я родился. Равнодушные волны
разбивались о черные скалы. А за этим мысом и несколькими островками не
видно было уже ничего, совсем ничего, только море. Но важно было не то, что
увидел я лишь пустынный окоем, важно то, что я знал. А я знал - она
необъятна, эта водная гладь без единого зернышка суши, эта зеленая жидкая
соль, - и, однако, за непостижимой далью, по другую ее сторону, живут люди.
Я знал, потому что мне об этом сказали. Знал, потому что в это верил. Ничего
такого не было написано в небесах, и даже мой детский глаз не различал
воображаемых очертаний далеких материков. Но я знал и то, что стою на краю
земли, и то, что в дальней дали вновь начинается земля, и так они с морем
чередуются бесконечно.
В тот день я понял, как далеко отстоит то, что знаешь, от того, что
есть на самом деле. Кроме всего, что можно увидеть и потрогать, существует
еще и другое - и, хоть его не коснешься, оно придает новый смысл всему, что
тебя окружает. Главное - всегда можно закрыть глаза и перенестись через
непостижимую ширь соленых вод, главное - само это препятствие чудесно, ибо
чудесно то, что воображается мне по другую сторону моря.
И космос тоже чудо, думал я, пролетая вокруг Юпитера, я и сейчас на
мысу, на краю пространства и, сощурясь, пытаюсь разглядеть звездные берега
или, может быть, громадные корабли, еще скрытые за его изгибом.
Сатурн сейчас по ту сторону Солнца, и до противостояния еще годы; Уран
движется далеко, совсем в другой части эклиптики, а Нептун и Плутон - всего
лишь крохотные островки, вехи на пути.
Я на краю света.
Вдали от голосов Земли, от грозного рокота и шороха астероидов. И как