"Василий Степанович Клепов. Четверо из России ("Четверо из России" #2) " - читать интересную книгу автора

бестолковые поляки только кричат, а помочь не могут. Меня укусила гадюка,
господин Камелькранц!
Змея все еще корчилась недалеко от нас.
И Левка до того ловко провел сценку мнимого несчастья, что горбун
поверил. Он нагнулся и стал перетягивать плетью "ужаленному" Левке ногу в
колене. Поляки расходились. Они говорили между собой по-польски, и по их
одобрительным взглядам можно было понять, что невольники восхищаются
находчивостью Левки, спасшей Сигизмунда от расправы, а нас всех - от
неприятностей. И только Франц, поравнявшись с Левкой, бросил на него злобный
взгляд. Я отчетливо услышал, как поляк прошипел:
- Пся крев!
Нам снова не дали обедать. Поэтому мы собрались около Левки, который
лежал на земле.
Я вынул из кармана подарок поляков и, бросив кусочки хлеба в
подсоленную воду, мы стали есть тюрю, укрывшись от Камелькранца.
После обеда двое поляков стали выпахивать картошку. Нас с Димкой
Камелькранц отрядил собирать ее за плугом. Всякий раз, когда я с ведром
подходил к куче картофеля, я встречал около нее Сигизмунда или Юзефа, и
никто не мешал нам переброситься парочкой слов. Я узнал, что поляки здесь
уже давно.
- А вы не пытались бежать?
- Куда бежать? - с чуть грустной иронией отвечал мне Сигизмунд. - Нам
бежать некуда. Вся Польша уже четыре года оккупирована Гитлером.
- Я часто толкую им это... - подошел Юзеф. - Надо бежать. Но попробуй,
уговори их!
Снова появился Камелькранц, а за ним по-прежнему униженно шла госпожа
Бреннер. Юзеф и Сигизмунд поведали мне ее печальную историю. Госпожа Бреннер
арендует у баронессы землю, так как у нее своей земли нет. Сейчас фрау
Бреннер осталась одна, без мужа, с ребятами, а Фогель требует от нее платы
частью урожая.
- Мне наплевать, где вы возьмете картофель! - твердил женщине
Камелькранц. - Через три дня чтобы вы его привезли, иначе передам дело в
суд.
Фрау Бреннер молча поплелась по дороге.

ФЕРДАММТ*
______________
* Обреченный.


От тугой перевязки нога у Левки начала пухнуть. Ему и в самом деле
стало больно, он стонал уже не только старательно, но искренне. Несколько
раз его руки протягивались к повязке, чтобы расслабить ее, но Большое Ухо
тут же отдергивал их: пусть будет больно, пусть нога станет толстой, как
бочка, - это даже хорошо, так как придает больше правдоподобия выдумке
насчет змеи.
Сигизмунд, несколько раз ходивший пить к тому месту, где лежал Левка,
ничего не понимал. Наконец он обратился к Камелькранцу:
- Господин управляющий, вы посмотрите на русского мальчика. Мне
кажется, с ним надо что-то делать...