"Елена Клещенко. Легенды вырастают из травы (Проза Марии Семеновой). Эс" - читать интересную книгу автора

Что касается "технических средств", предоставляемых
магией, -- совсем не прибегать к ним глупо, да и вряд ли
возможно. Многим не понравилось, как это было сделано в
"Волкодаве". Дескать, симураны Самоцветных гор примитивнее
орлов Манве, разрушение замка и нападения мертвяков
недостаточно убедительны, а возвращение меча -- вообще ни к
селу ни к городу и разрушает красоту самопожертвования
Волкодава. Об этом мне судить трудно -- я как-то сразу
приняла тот мир, не стала ни с чем его сравнивать и
прикидывать, что бы в нем изменить к лучшему. Hо если
отринуть эмоциональные мотивы вроде зависти и ревности
(сидела бы ты, этнограф, занималась своей этнографией и не
бралась бы за магию...) -- все равно остается вероятность,
что в чем-то критики правы.

Возможно, Семеновой недостает изящества в обращении с
новой для нее фактурой. Что на корабле надо грести до
деревянных мозолей, а мечом махать каждый день, если ты воин,
-- это само собой разумеется, а вот что иногда можно просто
"колдануть" -- еще непривычно, не с руки, на ум не
приходит... Hо и задача не из легких -- в видимый и
осязаемый, полный и цельный мир вписать столь же реальную
магию. Да еще при том, что основным предметом любви в нашем
мире были воины, а не книжники. "Грамотей да колдун -- одной
суки помет", книгочеи все -- колдуны, им было бы проще...
Может быть, не случайно "вторым главным" героем "Права на
поединок" становится Эврих из Феда. Само собой, Волкодава ему
редко удается опередить, и не только в сражениях. Для
любимого героя и каторга оказывается чем-то вроде
филологического факультета: просвещенному арранту мудрено
равняться с ним по части языков и поэзии. И все-таки -- столь
талантливый и обаятельный книгочей (и даже немножко умеющий
драться...) появляется у Семеновой в первый раз -- но,
вероятно, не в последний.


Что будет дальше?

Может ли фантастический элемент у Марии Семеновой быть
сердцем книги, основой и движущей силой сюжета? С одной
стороны, культурологические трюизмы о "сакральных смыслах
бытовых обрядов" и "мифологизации обыденного сознания" нигде
больше не получали такого яркого овеществления. С другой
стороны, непривычные в обращении магические приемы. При всем
уважении и всей любви, до легкости, с которой творят чудеса
многие ее собратья по перу, Семеновой (пока?) еще далеко.
Перед нами редкий случай: сверхъестественное, проросшее из
глубины, скрытая сила, которая сразу взялась отвечать за
любовь, ненависть и философскую подоплеку -- а сюжета словно