"Елена Клещенко. Легенды вырастают из травы (Проза Марии Семеновой). Эс" - читать интересную книгу автора

А что вообще дает этот жанр? Возможность, вместо того чтобы
отправляться в библиотеку за точными сведениями -- "просто
выдумывать", то есть выбирать из практически бесконечного
множества. (Полагаю, никто не станет спорить, что ни один из
этих двух методов не является "легким" по сравнению с
другим.) И конечно, возможность, которая привлекает
литераторов даже больше, чем всех остальных людей: поставить
себе на службу сверхъестественные силы, это сверхмощное (в
умелых руках) выразительное средство.

С ним можно обойтись по-разному. Можно найти вымышленный
элемент, содержащий в себе всю плоть и кровь будущей книги:
завязку и развязку, оригинальные ситуации, любовь и ненависть
героев и философскую подоплеку. Мир, идеальный для реализации
сюжета, и сюжет, возможный только в этом мире. Вымысел несет
на себе повествование, как Мальстрем несет бочонок или та
черепаха -- Землю. (Так делают те, кого обычно называют
"мастерами фантастики". Два примера, навскидку: Роджер
Желязны, Г.Л.Олди.)

Можно поступить иначе: освободить вымысел от
необходимости работать на сюжет, скорее поставив сюжет на
службу вымыслу. Hе есть ли важнейшая причина, побуждающая
хоббитов отправляться в странствия, -- "повидать эльфов"? А
какую роль играют в интриге "Властелина колец" чары
эльфийских песен? Да никакой. Тем не менее вычеркнуть эти
песни равносильно убийству книги.

Hаконец, можно эксплуатировать "небывальщину" наравне с
историческими реалиями и/или достижениями науки: надо
вооружаться -- не забыть бы про магию, надо подглядеть за
врагом -- попросим магов, надо пролететь за ночь двести
миль... Словом, удобный и зачастую весьма полезный (хотя бы
своей способностью будить воображение) вспомогательный
элемент.

Эта примитивная классификация не претендует на
самостоятельное значение и введена только для того, чтобы
попытаться понять: какое из "приложений магии" могло
заинтересовать Марию Семенову?

Вряд ли очарование вымышленных миров и героев.
Золотоволосый странник в серебристо-сером плаще, вероятно,
никогда не будет ей вполовину так дорог, как вот эти самые
викинги, чьи кости покоятся в нашей бренной земле. Hе будем
разбирать, чем отличаются любовь к небывшему и любовь к
прошедшему. Hо, мне кажется, автор "Лебединой Дороги" скорее
полюбит скандинавские корни в иных эльфийских именах, чем
"эльфийские" -- в скандинавских, а персонажи ее фэнтези
надолго сохранят отчетливое сходство с европейцами IX века.