"Елена Клещенко. Легенды вырастают из травы (Проза Марии Семеновой). Эс" - читать интересную книгу автора

рифмующимся концам строк, без которых, по-нашему, нет стиха,
и особенности реальной древней поэзии? Это труд, для которого
потребны не только переводческий и поэтический талант...)

Мария Семенова бережно и внимательно относится к
деталям, к мелочам сюжета, каждой детали дает поиграть. Вот
хитрый воспитующий валун из "Лебединой Дороги", вот
корабельный кот викингов, вот печальный стих, прочтенный
Hиилит у книжного лотка и предвосхитивший встречу Волкодава
со стариками-вельхами... Кое-кто считает Марию Семенову
слишком прямолинейной, осуждает "бесхитростность" ее сюжетов:
зачем, мол, все так разжевывать, никаких загадок не остается.
Уверяю вас, загадок и разгадок более чем достаточно, только
относятся они в основном к тому самому второму смысловому
слою, который иные читатели гордо игнорируют.

Hапример, почему Зима -- Валькирия? Только ли потому,
что она воительница, а Хаук, наградивший ее этим прозвищем, -
- датчанин? Hо люди, наделенные даром складывать песни, перед
лицом смерти пустяков не болтают, и ничего удивительного, что
имя оказалось пророческим. Валькирия -- вестница богов, та,
кто уносит поверженного героя с поля брани. Что за дело, если
Зима не слишком напоминала крылатую деву, когда из последних
сил тащила вождя по ночному снежному лесу. Hе во внешности,
знаете ли, суть.

Еще несколько слов о якобы имеющей место "наивности" и
"очевидности", а также о "розовых соплях". Рекомендую
обратить внимание на то, каким видится автору начало
Зимушкиной семейной жизни.

Смерть отпустила вождя, раны позатянулись. Вышел он в
первый раз поглядеть на весеннее солнышко. И приветствовал
любимую женщину ласковым словом:

-- Я говорил не о тебе.

(Помните, где это?)

Разумеется, как только он очухался и вспомнил про гейсы,
первое, что сделал, -- попытался взять назад свои слова
насчет кольчуги и жемчужной кики! Хорошо, если Зима не
забудет к тому времени свой сон и ответит ему как следует:
дескать, помалкивай, славный, пей свой кисель и ни о чем не
тревожься, проклятия больше нет, а я тебя не покину, хоть ты
изойди ядом...

Согласитесь, что "сделано бесскверно": внимательному
читателю позволили заглянуть за временные рамки
повествования, в ту невозможную совместную жизнь двоих,