"Николай Климонтович. Мы, значит, армяне, а вы на гобое " - читать интересную книгу автора

выражением, - результат обучения в английской школе. С Птицыной решили
ничего не брать, поскольку брать было нечего. Так, припугнули пистолетом,
переделанным из газового, - на всякий случай.

3

Что делала в Фениксе Анна, ей самой так и не удалось выяснить.
Сидела в офисе, что-то считала на компьютере, но чаще играла в игры и
раскладывала пасьянсы; больше всего она любила раскладывать косынку - все
сходилось. Хельга прочила ее на курсы бухгалтеров, намереваясь сделать своей
правой рукой. Анна, собираясь на курсы, пила с клиентами кофе с ликером,
куда-то факсовала по-быстрому, когда велела Птицына. А также дважды ездила в
Рим по мебельной части, и в их с Гобоистом спальне именно таким макаром
выплыл итальянский гарнитур - неликвид.
Жизнь в фирме вплоть до закрытия шла самая уютная. Сотрудники
подтягивались часам к одиннадцати. Кофе, женский треп, обсуждение обновок и
куда ехать на курорт, косметичек, гомосексуальных парикмахеров, нежных
массажистов, а также того, какие мужики козлы. Изредка у фирмы всплывали
богатые партнеры, тут уж жизнь и вовсе превращалась в фиесту, как написано у
одного французского писателя: рестораны, дачи с саунами, однажды даже ездили
на неделю в командировку на горный курорт в Шамони во Французских Альпах.
Там Анна преимущественно занималась употреблением три раза в день по
приличному куску страстно любимого ею штруделя. Кстати, именно в результате
этой поездки у Анны и появился подержанный опель цвета баклажан. Тогда же
она завела манеру называть Гобоиста - Кока, от чего того всякий раз
передергивало: раньше он, впрочем, перебывал Котом и Котиком. Более того,
она обучила этому и свою дочь, и в редкие минуты, что они оказывались
вместе, Женя, ставшая уж вполне созревшей девушкой, правда, малорослой, в
бабку, но с совершенно детским личиком, тянула, кривляясь: ко-ока-ко-ола, -
и в ее устах это звучало уж вовсе чудовищно фамильярно, у Гобоиста это
вызывало рвотные позывы. А ведь когда-то он качал эту девочку на коленях,
делал козу, водил в зоопарк и в кафе-мороженое...
Отношение Анны к Гобоисту, конечно же, претерпело за полтора десятка
лет изменения. Она, как многие мещански воспитанные женщины, не прощала ему
собственных измен. К тому ж не переносила его пьяным, а пьяным он бывал все
чаще: у него становилось все больше свободного времени. Теперь она его
жалела с чувством некоторого пренебрежения. А ведь когда-то, в пору
ослепления его блеском, была до дрожи влюблена. Мужчин с такими длинными
пальцами у нее никогда не было: вратари да программисты в обвислых штанах,
нечищеных башмаках и вонявшие потом. Правда, за время их романа она дважды
собиралась выходить замуж: один раз - на работе в вычислительном центре за
мальчика моложе ее на два года, сына высокопоставленных родителей, второй
раз - за бывшего сокурсника, подающего надежды и нынче заседавшего в Думе.
Оба этих романа, хоть и длились по два-три года, протекли совершенно
незаметно для Гобоиста, чем Анна тоже была недовольна.
Но она любила своего Костю и в свое время обоим отказала. А теперь,
конечно, не могла простить Гобоисту и этих неслучившихся перспективных
браков, которые открыли бы ей путь в высшее общество -как она это понимала.
Кроме того, у них, как у всякой порядочной пары, была легенда. Якобы на
концерте в Малом зале Консерватории она, тогда еще юная девушка, преподнесла