"Николай Климонтович. Мы, значит, армяне, а вы на гобое " - читать интересную книгу автора

на хребте мешок. Он обошел тогда не заселенный еще Коттедж кругом, ковырнул
носком дорогого английского ботинка кусок битого кирпича. Согласился
ознакомиться со своими будущими апартаментами.
Огромные куски отслоившихся за зиму в перемерзшем доме обоев свисали
тут и там рваными клоками. Повсюду в грязи валялись пустые бутылки,
отчего-то не сданные строителями в ближайшую лавку. Перила лестницы, ведущей
на второй этаж, качались. Сами ступеньки прогибались. Везде были мразь и
запустение, не работали водопроводные краны. Сортир не работал тоже. Окна с
момента застекления никто, разумеется, не мыл, и за грязными разводами на
стеклах можно было увидеть искаженный пейзаж, кривые деревья и тинного цвета
небо над ближними хижинами. Стоял запах гнили и разложения, будто в соседней
комнате прошлой весной забыли ветчину. Посреди кухни на первом этаже лежала
куча говна... Гобоист вздрогнул и поспешил вон.

5

Птицына пригласила их в свою секцию - она уже привела там все в
божеский вид, - сварила кофе, достала из шкафчика коньячок: еще не отвыкла
от прежних манер, будто процветание длилось. И стала разливаться соловьем,
поддерживая Анну, но и войдя в привычную роль продавца: она уже забыла, что
не продавала - долг возвращала.
Птицына говорила цветисто. Это ж надо, до чего же мы, то есть Птицыны и
Анна с Гобоистом, живем теперь близко от реки. А скоро расцветет сирень. И
все-все будет в зелени. Она, химик Птицына, уже заказала несколько машин
земли, и участок вокруг их двух секций будет засыпан и унавожен. А вон там и
там кусты рябины, видите, Константин. А промеж их смежных участков все будет
в кустах крыжовника и смородины, черной и белой, на красную у дочки Тани
аллергия. У дедушки на даче все в кустах красной смородины, а черной нет,
что глупо, потому что ее можно проворачивать с сахаром... И главное: это их
местечко - край не какого-нибудь, а самого престижного района Подмосковья. И
что неподалеку дивной красоты Саввино-Сторожевский монастырь. И тут впервые
совсем уж пригорюнившийся Гобоист изъявил некоторый интерес.
- Здесь и воздух чистый, - сказал милиционер Птицын.
- Не перебивай! - одернула его супруга.
И запела о том, что рядом - молочная ферма и каждый день можно брать
парное молоко.
- Я не пью парное молоко, - молвил Гобоист. - Оно слабит.
- Так ведь можно вскипятить! - хохотнула Птицына и легонько хлопнула
Гобоиста по плечу. Того перекосило.
Птицына рассказала еще, что они знают пляж. Гобоист не понял, о чем
идет речь, подумал, что супруги изучили пляж; но мадам Птицына имела в виду,
что они на реке нашли место, которое может сойти за пляж. Гобоисту еще
предстояло обучиться птицынскому языку.
- Здесь в санатории есть ночной бар и диско, - сказала Птицына,
продолжая по привычке прирожденной торговки набивать цену, хотя этого вовсе
не требовалось: Гобоисту все равно деваться было некуда.
Гобоист покорно кивал. Впрочем, его оставлял совершенно равнодушным
весь этот набор: храм, диско, бар, ферма, пляж. Ему пришло в голову
поинтересоваться, где поблизости публичный дом, но он с полным основанием
решил, что мадам Птицына шутки не поймет. А может быть, упаси Бог, примет на