"Николай Климонтович. Смерть в Переделкине " - читать интересную книгу автора

безлесой, поросшей редкими кустарником, с единственной чахлой речушкой. Нас
было человек пятьдесят, разбитых на три, что ли, бригады. Мужская часть
отряда занимала помещение клуба, которое быстро превратилось в казарму - с
портянками, гитарами, вонью многих пар юношеских ног и картинками из
"Огонька", прикнопленными к бревенчатым стенам. Девочки жили поодаль,
почище, в зале сельсовета.
Там у них пахло лосьоном и девственностью, было скучновато. Я
наведывался туда вот к этой самой своей платонической подружке; а поскольку
дальше щупанья гениталий друг друга сквозь штаны дело не двигалось, я смущал
ее тем, что набрасывал в ее блокнотике ее фигурку с ее личиком, но -
обнаженную; и это она самая сейчас на юбилее моего одноклассника, сидя за
другим концом стола, безголосо поет: а на нейтральной полосе цветы...

Психологи знают: в больших группах зачастую верховодят младшие; скажем,
именно дети заставляют взрослых оторвать задницу от телевизора и идти в
кино. Так что я быстро занял в отряде лидерское место, благо мне было
шестнадцать, остальные лишь двумя-тремя годами старше. К тому же, я был
москвич, а они в большинстве провинциалы, и я умело и споро набрасывал шаржи
на соотрядников в стенгазете-молнии. Не отличаясь рвением на работе, во
внерабочее время я то и дело влипал в какие-нибудь авантюры.
Один раз я, первый школьный танцор, предложил ввести в программу нашей
комсомольской агитбригады, которой полагалось просвещать сельскую молодежь,
рок-н-ролл. Это было дерзостью по тем временам, так что мой номер под
битлзовскую "Мисс Лизи" проходил как пародия на жизнь порочной заграницы.
Партнершей моей была долговязая с виду неуклюжая девица с лицом будущего
физика-теоретика, подружка моей напарницы по петтингу; впрочем, как часто
бывает, дурнушки вертятся и крутятся бойчей и ловчей иных красоток...
Первое же выступление закончилось печально: морально здоровые поселяне
мигом раскусили провокацию, дружно освистали мой номер, а после концерта
сельская молодежь подстерегла нас и забросала автобус комками навоза. Так
что пронести контрабандой порочное западное искусство в народные массы у
меня не вышло.
В другой раз, вкравшись в доверие к сельскому конюху, я по ночам, когда
был свободен от щупанья своей подружки, объезжал довольно норовистого
жеребца, причем весьма успешно, конь привык ко мне, и я ездил верхом от
деревни к месту возведения коровника - объекту нашего отряда, километрах в
трех от села.
Это было, конечно, забавное зрелище: в кузове грузовика едет отряд с
непременной студенческой хоровой песней, что-нибудь вроде:
Говорила ли я, говорила ли я,
Говорила ли я, что люблю,
Говорила ли я, что мой голос дрожал,
Когда села я жопой на ежа...
А обок дороги мелкой рысью идет жеребец, на котором гарцует ваш
покорный слуга. Надо ли говорить, что сердца студенток тянулись к гордому
всаднику. Однако и здесь дело кончилось конфузом: в один прекрасный день нам
повстречался страшно дребезжавший, вонявший соляркой трактор, и мой конь, до
того пасшийся лишь на мирных дальних вольных лугах, прянул и понес через
кукурузное поле. Вскоре я лежал пластом на земле под высокими
покачивающимися зелеными еще о ту пору початками...