"Николай Климонтович. Последняя газета" - читать интересную книгу автора

процента в случае будущих допечаток тиража. Курам на смех, какие к черту
допечатки, когда книги почти не расходятся! К тому же, воспитанный в
благословенное советское время, я вовсе не волновался о том, как,
собственно, буду свои денежки выручать.
Пошли вполне приличные рецензии, звонки с радио, интервью в газетах,
один иллюстрированный журнал дал рейтинг самых громких книг месяца и
пропечатал мою третьей строкой - сразу после Бродского и Борхеса. Но на мои
звонки издатель хладнокровно отвечал:
- Не идет, старик, совсем не идет, вот только что вернули из магазина
все пять пачек...

Я мог ему верить или нет, но проверить, как оказалось, у меня не было
ни малейшей возможности.
Более того, совершенно случайно выяснилось, что издатель ухитрился
вдуть мою книгу какому-то англичанину (до тех пор меня переводили лишь в
Финляндии и странах народной демократии, и на чеки, помнится, в советские
времена я покупал в "Березке" сапоги жене и дочери). Контракта мне даже не
показали, но издатель весело сказал в трубку:
- Мы же договорились: фифти-фифти, все, старик, в соответствии с
Бернской конвенцией...
- Какая, в задницу, конвенция! - возопил я, вспомнив, кстати, смешной
стишок:

Вот и не шиша, если говорить о Швейцарии.
Взяв себя в руки, я поинтересовался, на сколько же тянет мое фифти?
Пятьсот в английских фунтах, был ответ, но только, старик, такое дело,
банковский перевод где-то затерялся, англичане же олухи, старик, сам знаешь,
указали не те реквизиты...
Нет, я не знаю. Не уверен, что англичане такие уж простаки. У них была
промышленная революция, а сама Британия считалась царицей морей. Они
придумали бокс, как говаривал при случае Расплюев, а олухи не могли бы
создать столь гармоничный вид мордобоя. Вот по поводу того, что я
сам -последний кретин, здесь двух мнений быть не может...
И вот представьте себе: на одной чаше весов - цент за строку моей
бесценной вдохновенной прозы, которая вскоре зазвучит на языке Шекспира и
Джека Лондона, на другой - без малого доллар за строку писанины, которую я
смогу гнать левой ногой, плюс долларовое жалованье обозревателя. Вы бы
устояли? У вас, быть может, нет любимой жены на бюджетном финансировании,
научной сотрудницы академического института, и хорошенькой дочки, ученицы
гуманитарного лицея, почти на выданье? Ну, не знаю, не знаю, я, во всяком
случае, не устоял.

3

Отдел культуры (по аналогии, должно быть, с парком культуры или домом
культуры), сотрудником которого - наряду еще с десятком человек дамского в
основном пола - я оказался, писал все больше про музыку. И вот почему: все
ведущие творческие работники, за полгода до моего прихода, новым заведующим
отделом (предыдущий, с позором изгнанный, как я позже узнал, вместе со всей
его командой, все больше упирал на скульптуру, будучи скорее всего