"Деймон Найт. Назад, о время!" - читать интересную книгу автора

влюблен. Садливану казалось, он никогда не был так счастлив.
А вот выписаны последние квитки; последние записи стерты из гроссбухов.
Рабочие развинтили и демонтировали прессы, чтобы их увезти. Не осталось
ничего, кроме как обменяться рукопожатиями и каждому пойти своей дорогой.
Салливан с Гейнором торжественно закрыли дверь и перебрались в бар внизу,
ощущая легкое опьянение - предвестник выпивки.
- Ну, за успех!
- Да, может, теперь-то этот парень Рузвельт наконец свалит, и пойдут
перемены.
Они торжественно чокнулись, а затем поставили бокалы официантке на
поднос. Протрезвев, они вышли. Гейнор возвращался в Миннеаполис, где работал
техником в антипографии, а самому Салливану какое-то время предстояло
рыскать в поисках работы, пока не подвернулось место помощника бумажного
маклера. Но ненадолго - через несколько лет начиналась Великая депрессия.

Салливан развернул очередной номер "Сан", с наслаждением раздвигая
серые страницы.
- Наконец-то! Эта женщина уволена с должности в Техасе, - объявил он и
добавил: - Скатертью дорожка! - Да, именно так и гласил заголовок. Какой
ужас - женщина-губернатор! Куда катится мир?
Эмили складывала пеленки и, похоже, не расслышала восклицания
Салливана. Она опять теряла фигуру - казалась бледной, усталой и апатичной.
Малыш Роберт похрюкивал в колыбельке - он совсем сжался и напоминал скорее
какого-то зверька, чем ребенка. Роберт спал теперь почти круглые сутки -
когда не вопил и не сосал и без того набухшие груди Эмили. Странное дело -
примерно через месяц надо было везти их обоих в родильный дом, откуда
вернется одна Эмили. Как странно! Салливан когда-то любил сына и даже сейчас
проявлял к нему нежное внимание - но каким же облегчением было бы избавиться
от него! А потом будут еще шесть славных месяцев, пока Эмили не вернет себе
фигуру...
Эмили искоса взглянула на Салливана. Она была прелестна - как и прежде.
Эмили, Эмили... Но что она вправду думает о нем? Что же происходит?
Голос священника гудел у Салливана в голове. Эмили, еще краше, чем
когда-либо, нежно высвободилась из его объятий. Салливан снял с ее пальца
кольцо и отдал его Бобу.
- С этим кольцом я развожу тебя, - сказал священник. Потом они ходили
гулять, но уже никогда не ложились в одну постель. Только раз - поспешно, в
задней комнате, когда родителей Эмили не было дома. А потом как-то поздним
вечером они болтали друг с другом в гостях, и незнакомый ни ему, ни ей
человек сказал:
- Вот, Эмили, попрощайся с Ларри Салливаном, - и увел ее прочь.
Салливан понял, что больше никогда ее не увидит.
И с того дня в его жизни образовалась какая-то полость. Он пытался
заполнить ее развлечениями - побольше спиртного, побольше музыки... Он
встречался с девушками, целовал их, приглашал на свидания, но страшно скучал
по жене. Тяжело привыкнуть. Один - после всех тех лет...
И все-таки жизнь вроде предлагает что-то взамен. Как же интересно было
наблюдать за переменами - видеть, как с годами все закладывалось.
Автомобили лишились малейших следов былых обтекаемых форм - стали
скромнее и элегантнее, предвещая появление легких экипажей и одноконных