"Федор Федорович Кнорре. Озерки" - читать интересную книгу автора

было!..
- Ну, и что граф? Профершпилился?
Дама отмахнулась:
- Не знаю... Конечно! Не помню... Ну, наверное!.. Долги и все, как
бывает, но главное, он ей изменил как-то ужасно, и был скандал, развод, она
сошла с ума. Чуть не отравилась.
- Как это с ума? Действительно или так, дамские нервы?
- Нервы? Ее в больницу отправили... для этих... Бедная, бедная
Верочка. И сейчас без мужа. Мне много расспрашивать было неловко.
- А по виду она не похожа, чтоб что-нибудь... Так вроде ничего.
- Сколько лет уж прошло! Пора! И вот финал: в ее тридцать лет она
сейчас начинает карьеру на сцене. Где, в даже забыла; где-то в Ново...
Ново... николаевске?.. Ново... черкасске? Есть такой город? Ну вот, значит,
там. А теперь ее куда-то в дачный театр пригласили. Сломанная жизнь!
Они пробрались между рядами и сели на свои места. В зале начал гаснуть
свет и осветился нижний край занавеса.
- А не гоняйся за графами, - добродушно прищелкнул языком муж. - Наш
брат пейзажей не малюет да и векселей своих по свету не пускает.
Дама благодарно пожала ему руку и искренне добавила:
- А мне иногда, когда я вот так смотрю на сцену, их так жалко
делается. Я думаю: все ведь судьба! А вдруг, не дай бог, и я могла стать
такая же, как они.
- Конечно, судьба, - значительно подтвердил муж. - А как фамилия, ты
сказала? Графа-то этого?
- Граф? Муравьев!
- Не слышал... Ты ее не приглашала, надеюсь?
- Ну что ты? Это еще к чему?..
После конца спектакля, как всегда, толпа нахлынула в гардероб, нервно
суя вперед номерки и выхватывая из-за барьера друг у друга через головы
верхнее платье, которое бегом подносили служители. "Точно тут расхватывают
спасательные пояса на гибнущем пароходе, а не мантильки и боа!" - подумала
Вера, так же как и все, в толкотне надевая в рукава свое легкое пальтишко и
поправляя шляпку перед зеркалом, у которого теснили друг друга дамы.
У театрального подъезда вспыхнули фонари, ожил и задвигался весь
длинный ряд ожидающих экипажей от сверкающих лаком парных карет,
запряженных породистыми, масть в масть, тонконогими красавцами, до шершавых
пузатых лошаденок в самом конце извозчичьего ряда.
Конечно, вот именно тут, в самом дальнем конце, Вера и выбрала себе
извозчика, какого-то из самых замызганных. Неуклюжего неудачника какого-то.
Суетливо встряхивая вожжами, он все старался, подражая другим, напоказ
взвеселить свою лошаденку и сам, бодрясь, зазывно покрикивал, откидываясь
назад, бойко отстегивал фартук, готовясь принять седока, хотя никто и не
глядел в его сторону. И потом вдруг, точно в себя пришел, растерянно
оглядывая уже пустеющую площадь и примирившись с судьбой, замолчал на
полуслово. Конечно, именно ей одной и нужно было все это заметить! Или
вообразить? Все равно сердце у нее сжалось от сочувствия, нет, просто от
страха, что сейчас вот этот несчастный разиня сию минуту станет еще
несчастней, поплетется домой, не заработав ни копейки, даром проторчав
столько времени в ожидании. Кажется, она просто-напросто почувствовала себя
вот таким извозчиком, а то даже его деревенской, бестолково покорной