"Федор Федорович Кнорре. Орехов" - читать интересную книгу автора

налицо...
Он думал, что невозможно человеку пережить такой позор, но Анисимов
был не из тех, кто от сознания своей вины кончает самоубийством.
И вот теперь, долгие месяцы спустя, Орехов, лежа в розовом бараке на
своей койке, опять томился на заседании, с гадливой ненавистью слушал речь
Анисимова и опять молчал, как там, в упор разглядывая Анисимова, и все
ждал, что тот наконец расскажет правду, как он, добиваясь своего, ломал
угрюмое сопротивление людей. Анисимов после своей речи, весь раскаленный
негодованием, сидел с суровым, непреклонным и скорбно-победоносным видом
человека, мужественно победившего у всех на глазах грехи: свои и чужие. А
Орехов молчал. От ненависти. Так ничего и не сказал, только смотрел в упор
и молчал...
- Су-укин с-сын!.. О, сукин сын! - мычал Орехов сквозь сжатые зубы,
ворочаясь на своей койке, точно все зло и подлость мира вместились для него
в этого Анисимова...
Наконец, усилием воли оторвав свои мысли от Анисимова, он начинал
вспоминать свою жизнь за последние годы и в который уже раз убеждался, что
вспомнить было как-то нечего. Все было как-то одинаково: работа, текучка,
неотложка, спешка - все в сегодняшнем дне, в декаде, в квартале, куда там
даже о будущем годе подумать!
В комнату вошел маленький мальчик Вовка и, прикрыв за собой дверь,
постучался изнутри.
- Ну? - спросил Орехов, даже обрадовавшись, что его мысли прервали. -
Что скажешь?
- Папку моего не видел? - чтоб завязать разговор, уныло осведомился
Вовка. Они с отцом - водителем Дрожжиным - были Орехову соседи по коридору.
- Придет скоро.
- Да-а, придет... Врешь. Что же он не идет-то? - плаксиво проныл
Вовка.
- Ты, может, голодный?
- Может, голодный, а он, черт, не идет!
- Если у тебя отец черт, значит, ты сам чертенок. Не смей ругаться, -
не поворачивая головы, спокойно сказал Орехов.
- Я не матерно. Я матерно никогда не позволяю. А где он валандается,
чего домой не идет?
- Ты голодный?
- Конечно, голодный... Я два блина слопал. Софья дала...
- Сбегай за колбасой.
- А сколько брать? Кило?.. - Он захохотал своей остроте и серьезно
спросил: - Триста грамм?
- Четыреста... В левом кармане куртки возьми. Слышь? Во внутреннем!
- Что я, не знаю? - презрительно хмыкнул Вовка, быстро подставил
табуретку, влез на нее и вытащил из кармана куртки деньги. - Ух ты!
Получка?
- Аванс.
- Ага, верно! - поправился Вовка. - Аванс. Ну, я дунул! - и выбежал
вон.
Минут через десять он вернулся бегом, как ушел, шлепнул на стол
колбасу и разложил по столу сдачу. Во рту у него тоже была колбаса.
- Довесок, - пояснил он, напоказ громко чмокая. - А ты что пьешь