"Федор Федорович Кнорре. Весенняя путевка" - читать интересную книгу автора

думала?.. Ужасно.
- Что тебе ужасно?
- Ужасно мне теперь представить, что ты обо мне могла подумать, имела
право, нет, должна была думать! Поэтому тебе и противно все, что я говорю,
да?
- Совсем не противно... Что я думала? Когда ты... ну, не приходил и я
поняла, что не придешь, я приучила себя думать... так, как моя мама мне
рассказывала. Про отца, когда он пропал без вести на фронте. Я так и
думала: ты просто пропал без вести на каком-то фронте. Да ведь все было
когда-то... тогда. Хватит! И все-то я тебе стараюсь объяснить то, чего и
сама как следует не понимаю.
- А теперь?
- Никакого "теперь" у меня нету, пойми. "Теперь" - это только узенький
мостик между тем, что "тогда" и "потом"...
Она давно и ясно представляла себе этот дрожащий мостик из гнущихся
жердочек. Одним концом он лежит на твердой, надежной земле, на том, что
было, а другим упирается во что-то такое ненадежное, вроде груды рыхлых
комьев торфа - не то они такие твердые, что по ним можно пройти, не то
рассыплются в труху при первом шаге.
- Вот опять дедушка сюда смотрит, - сказала Лина. - Надо его позвать,
он давно уже там ходит.
- Не надо, минутку погоди...
Она смотрела на него ласково, понимающе и снисходительно, она уже
давно передумала все, что он должен был испытывать и думать сейчас.
- Тебе хочется мне что-нибудь сказать? На прощание? Важное? Доброе? И
ты не знаешь что. И я не знаю. Да никто, наверное, не знает. Не мучайся...
Все мы так неумелы, так трусливы на хорошее. Все боимся показаться
смешными, а то, не дай бог, и сентиментальными, уж лучше схамить. Это у нас
получается... Ну, я его позову.
Лина подняла руку и сделала знак дедушке. Он неторопливо свернул в их
аллею.
- Ну вот он идет! - с отчаянием сказал Артур. - Хоть скажи прямо: ты
меня теперь уже ни капельки не любишь? Да? Правду! Скорей.
Она улыбнулась этому вопросу, как скучному знакомому, которого давно
ждала и вот он явился.
- Я не знаю, что это значит... Каждый ведь думает свое. Совсем свое и
разное... Не знаю.
- Значит, нет. Значит, нет.
- Что же ты не подходишь? - окликнула она нерешительно подходившего к
ним дедушку.
Дед подошел и, прежде чем сесть, поздоровался подчеркнуто вежливо, так
что Артур невольно подумал, что надо при случае его назвать Александром
Ивановичем, а не как-нибудь безлично.
- Побывали на самом дне пропасти отчаяния? - безмятежно, даже как
будто одобрительно осведомился дед, усаживаясь.
- Ну, и побывала немножко. Уже вылезаю обратно, опоздал, нечего
измываться, - сварливо буркнула Лина.
- Ничего нет лучше иной раз, как впасть в полное отчаяние, -
невозмутимо пояснил он Артуру. - Не так уж много раз я пробовал, но всегда
хорошо помогало. Только там, на дне, не надо залеживаться.