"Федор Федорович Кнорре. Весенняя путевка" - читать интересную книгу автора

- На минутку меня к ней пустили. Видел.
- И она вас видела?
- Да, - не удивился такому вопросу Александр Иванович. - Она даже мне
улыбнулась.
Он представил это: она улыбается. И только в этот момент понял, что
сегодня случилось чудо: она есть на свете? Она смотрит? Она улыбается?
- Вы мне правду говорите? - спросил он грубо от внезапной хрипоты,
перехватившей горло.
- Она сказала: "Мне тебя так жалко было... когда мне было плохо".
Больше не дали разговаривать. - Александр Иванович быстро встал, прошелся
по комнате, постоял у раскрытой двери, вошел в ее комнату, где все еще
висела, зацепленная за одно ухо, ее раскрытая сумка. Тщательно задвинув
молнию, нацепил вторую ручку и поправил сумку, чтоб висела ровнее, и
почему-то именно это показалось Артуру чем-то самым окончательно важным:
раз он наконец застегнул и ровно повесил ее позабытую, брошенную, как при
катастрофе, пожаре, бегстве, сумку.
Вернувшись в столовую, Александр Иванович крепко растер ладонями лицо,
поглядел на Артура и сел вполоборота, так, чтоб не смотреть тому прямо в
лицо.
- Вот все мы такие, - Артур с благодарностью отметил, что он смотрит в
сторону и говорит что-то, не требующее ответа, просто сам с собой
разговаривает. - Все стесняемся показать что-нибудь такое... А вот я,
например, глубоко уверен, что все наши редкие бескорыстные порывы, чуткость
к чужой боли, наши самые благородные поступки, многое, многое, что мы
сейчас называем преувеличенной чувствительностью и другими разными жалкими
кличками, - ах, до чего простым и естественным будет это все казаться людям
нашего будущего, у которых шкура будет потоньше, чем у нас с вами сегодня.
Артур был теперь в неустойчивом ожидании: откуда-то издали
накатывалась радость, точно из очень далекого туннеля вынырнула черная
точка - грудь паровоза, и теперь, все разрастаясь, приближается с каждой
минутой, и вот-вот налетит с громом и шипением!
- А кто это такой... Тюфякин? - Он быстро пьянел от радости, которая
налетела на него и опрокинула, оглушила его.
Александр Иванович усмехнулся, но опять не удивился.
- Тюфякин?.. Собственно, в таком... вещественном смысле его, пожалуй,
и нет. Просто считается, что есть такой Тюфякин, очень легкомысленный, и он
вечно попадает в разные истории и где-то пропадает, но однажды вернется
домой... Одно время он был даже собачонкой и жил у нас. Обожал колбасу. Но
когда ее приносили, резали, подавали на стол, он лежал, не поднимая головы.
Только звук сдираемой с колбасы шкурки приводил его в неистовый восторг...
Понимаете? Все колбасы мира были для него ничто, он у своих прежних хозяев
твердо усвоил, что его доля - шкурка. Он просто не верил в колбасу... Мы
Тюфякиным стали его звать потому, что он у нас очень потолстел, а потом
пропал... ну и так далее, это было начало только... Девочка вам говорила?
- Мельком... Я не понял сразу... Я ничего не понимаю сразу. Как-то
идиотски так устроен. До меня все после доходит. Пожалуйста, расскажите еще
что-нибудь. Мне очень интересно.
- Да ведь спать пора, - как-то несерьезно сказал Александр Иванович. -
Или чаю выпить?
- Да нет! Вы что-нибудь расскажите...