"Федор Федорович Кнорре. Один раз в месяц" - читать интересную книгу автора

тоски, с каким он его произносил. Потом она разобрала. Он все повторял:
- Никогда!.. Никогда!..
И мама внимательно, низко нагибаясь к его голове, потихоньку разбирала
и гладила ему волосы, и Саше видно было, что седые пряди она откладывает и
гладит отдельно, точно для того, чтобы запомнить. При этом она печально и
тихонько ему приговаривала:
- Ничего... Ничего... Заживет...
А папа каждый раз с новой силой убежденно повторял свое: никогда...
никогда...
Саша уже давно поняла, что не должна была, не смела всего этого
видеть, и потому не плакала, не шевелилась и наконец даже собралась с силой
и, тихонько пятясь, вышла на крыльцо... во двор.
Чтобы ни с кем не встречаться, она пошла за угол курятника и тут
сказала себе, что уже можно плакать, но опять не заплакала. Нестерпимая
жалость к маме, к отцу, к девочкам переполнила ее сердце так, что у нее не
осталось жалости для самой себя, от которой всегда плачется всего легче.
- Никогда, - повторила она вслух, шепотом, стараясь понять смысл этого
впервые в жизни услышанного слова. Это было, конечно, совсем другое слово,
чем пустое, ничего не значащее "никогда", которое она знала до сих пор.
"Никогда не буду больше опаздывать в школу..." Пустое, почти веселое
словечко. А какое страшное было это слово, которое повторял папа.
Она услышала шаги, спускающиеся по ступенькам. У Ветровых невнятно еще
звенела и барабанила музыка. Потом Саша увидела, как вспыхнули яркие фары
на шоссе, два голубых луча на развороте полоснули, выхватив из тьмы
спутанные ветки большой березы, и зажглись два рубиновых фонарика уходящей
машины.

1967