"Федор Федорович Кнорре. Соленый пес" - читать интересную книгу автора

другой борт, а Соленый стоял, не отрывая глаз от желоба, и ждал, когда вода
опять вернется обратно. Матросы восхищались его сообразительностью и
говорили, что Клотик никогда бы до этого не додумался... Главное неудобство
жизни собаки на корабле - это крутые, почти вертикальные железные трапы. То,
что было ниже палубы, Соленого и не интересовало, но на открытую верхнюю
палубу ему часто хотелось попасть, а туда вел крутой трап, по которому
матросы взлетали бегом, но собаке было никак не вскарабкаться. Но вскоре все
наладилось. Когда Соленому было нужно, он подбегал к трапу и останавливался,
поджидая. И первый же проходивший мимо матрос подхватывал его одной рукой и,
взбежав по трапу, пускал на верхнюю палубу. Таким же образом он
путешествовал и вниз. Даже когда он был еще совсем маленький, он никогда не
оставался без дела. Если люди спокойно сидели и разговаривали, он потихоньку
к ним подбирался и старался развязать шнурки. Иногда после дружеской беседы
сразу двое или трое матросов обнаруживали, что у всех шнурки развязаны, а у
кого-нибудь обмусолен и обкушен кончик. Поднимался крик, хохот. Это всех
очень развлекало и приписывалось необыкновенной хитрости и уму Соленого.
К обеду чаще всего бывал компот, и щенку отдавали изюм или чернослив. И
тогда он начинал охотиться за изюминкой. Перекатывал ее лапой, хватал в рот,
мотая головой, ронял, делал вид, что она вырвалась, и начинал с. рычанием за
ней гоняться, потом залезал на диван и, свесившись оттуда, долго и хищно ее
подстерегал, а уж затем бросался на нее сверху и съедал с видом победителя.
Первое время, когда он еще не умел вовремя уступать дорогу, бывало, что ему
кто-нибудь отдавливал лапу. Он поднимал страшный крик и убегал, но, немножко
успокоившись, возвращался обратно на трех ногах и протягивал виновнику
больную лапу, чтоб тот его пожалел.
Когда он немножко подрос, он упорно стал учиться ходить по лестнице.
Это было очень трудно. Надо было становиться на задние лапы, опершись
передними на ступеньку, и долго задирать одну заднюю, которая никак не
доставала до ступеньки. А когда он научился наконец влезать на несколько
ступенек, он подолгу сидел там, не зная, что дальше делать, потому что
спускаться было во сто раз труднее. Нужно было осторожно сползать на животе,
тянуться передними лапами, а часто они не успевали достать, и тогда
приходилось кубарем катиться вниз... Когда кто-нибудь столярничал на палубе,
пес усаживался напротив него и часами мог не отрываясь следить за руками
работающего человека. "Общественный инспектор пришел, - смеялись матросы, -
проверяет качество работы". Всем это название нравилось, и, когда пес
заглядывал в рубку управления, вахтенный его спрашивал: "Ну что, опять
проверять пришел? Все в порядке, курс правильный". И называл курс. Соленый
понимал, что с ним шутят, и приветливо помахивал хвостом. Если в камбуз вход
был воспрещен раз и навсегда, то в капитанскую каюту можно было входить
только с разрешения - он это прекрасно знал. Научившись лазать по лестницам,
он в тихое время, после обеда, осторожно поднимался на среднюю палубу и
останавливался на пороге каюты капитана. В том случае, когда капитан его не
замечал, он переминался с ноги на ногу и тихонько-просительно урчал с
закрытым ртом.
- Ну, поди посмотри! - говорил обычно капитан, и тогда Соленый подбегал
к большому зеркалу и становился на задние лапы.
Так и есть, другая собачонка опять была тут как тут. Иногда ему
казалось, что она ничего себе, а иногда по выражению ее морды он решал, что
она замышляет что-то недоброе. Он долго с ней переглядывался ненавистным