"Всеволод Анисимович Кочетов. Предместье " - читать интересную книгу автора

далеким, на месте прежних шумных усадеб одиноко торчат, оголенные,
общипанные осколками калеки-березы.
Запустение, нежить... Но когда секретарь райкома бродит иной раз по
длинной улице поселка безветренными ночами, он и в этой страшной тишине
запустения слышит привычным своим ухом хотя и слабое, неровное, все же не
прекратившееся биение пульса района, ощущает еще не угасшую его жизнь: в
полуразбитых цехах механического завода скрипит под сверлами сталь - то
строят корабли; на фанерном заводе визжат пилы - там строгают и гнут
армейские широкие лыжи; где-то - даже трудно угадать где - позвякивают
наковальни.
Что там куют - знать не важно; важно, что там продолжает жизнь... [120]
- Яков Филиппович, - сказала вошедшая вдруг Варенька, - и танкистам
сбегаю.
- А что там у них случилось?
- Ничего, Яков Филиппович, не случилось, просто - кино.
- Ах, кино! Ну конечно, конечно, идите. Передайте там, кстати, привет
этому... как его... Ушаков, что ли? Лейтенант. Все вас спрашивает, - ответил
Долинин, а сам подумал: "Вот тоже жизнь".
- Вовсе и не меня, Яков Филиппович. - Улыбаясь в уголок платка,
Варенька потупилась. - Он за московской "Правдой" ходит.
Притворив за собою дверь, Варенька через минуту снова возвратилась:
- Если чаю, Яков Филиппович, захотите - чайник в печке.
Долинин с полчаса безмолвно шагал по кабинету. "Нажать бы да покрепче
ударить, - продолжал он прерванную мысль, - немец за Вырицу уйдет. А
большего району пока и не требуется".
На Неве громыхнул раскатистый взрыв, звякнули стекла, и легкое зданьице
бывшей водоспасательной станции снова, как днем, осыпая меловую пыль с
потолка, качнулось. Выстрела не было: должно быть, вместе со льдом с
верховьев приплыла от немцев крупная мина. Осенью немецкие инженеры
специально устраивали такие сюрпризы - чтобы повредить переправы. Но тогда
поперек реки саперы расположили бревенчатые плоты, и мины, сплываясь,
покачивались возле них, тяжелые и неуклюжие.
Вскоре за селом торопливо застучали зенитки. Долинин взглянул на часы:
- Двенадцать!
Подтянув ремень с кобурой, накинув полушубок, он вышел на единственную
улицу поселка, далеко тянувшуюся над крутым невским берегом, - шел мимо
израненных, расшатанных артиллерией домиков, которые стали такими хрупкими,
что, того и гляди, рухнут с обрыва грудой обломков. Крыши были изодраны
осколками, двери сорваны с петель, окна выбиты. Но сквозь щели в фанере,
заменявшей стекло, то там, то здесь, тоже как вестники жизни, пробивались
лучики света. Правда, в большинстве домов были новые хозяева. Рабочий
поселок давно превратился в военный, близость передовой наложила на него
свой отпечаток. Прижимаясь к строениям, затянутые маскировочными сетками,
прячутся автомашины, громоздятся ящики снарядов, дымят трубы походных
кухонь. На задворках, на огородах, среди черных кустов сирени врыты в землю
танки и большие орудия. Часто - и днем и ночью, и в сумерках и на
рассвете, - подняв к небу длинные стволы, пушки начинают артиллерийский,
бой; по равнине, сминая все остальные звуки, катится тогда тяжелый грохот. В
ответ юга летят снаряды немцев, и война вместе с ними врывается в поселок.
Долинин жил возле пожарного депо, в подвале массивного двухэтажного