"Илья Кочергин. Я внук твой...(повесть) " - читать интересную книгу автора

нам выгодно делать это. Ты понимаешь, что это могут быть не только вещи, но
и люди или понятия. Ты понимаешь меня?
- Да.
- Это может быть, например, даже любовь. Когда она устаревает или
надоедает, то мы избавляемся от нее, как от старой обуви. И приобретаем
новую. Или наоборот - приобретя новую, выбрасываем старую. Ты ведь знаешь,
что тут масса людей больна шопингом? - Он несколько раз раздраженно
затягивается, наверное, думая про сгнившую систему, в которой люди
выбрасывают любовь. - А ты о чем пишешь?
- О своем дедушке. Этот дедушка работал при Сталине в Политбюро,
довольно крупный деятель был.
- Он тебе рассказывал что-нибудь интересное?
- Нет, он умер, когда мне был всего год.
В отель я попал к четырем утра. Долго не мог найти дорогу. Машины вдоль
домов побелели от изморози, на улицах было пусто и холодно, я закрывал
руками уши. Несколько раз попадались молодые арабы, я спрашивал у них, как
пройти к метро "Ботаник". Они не знали. Один из них ничего не ответил, долго
стоял и смотрел мне вслед. Потом догнал бегом и пошел рядом. Я спросил его,
чего он хочет, но он просто молчал и шагал. Я спросил еще раз, где метро
"Ботаник", но он то ли обкуренный был, то ли просто дурачок.
Потом я вдруг увидел свой отель и обрадовался. У светофора я сказал
парню: стоп, и он послушно остался стоять на перекрестке. Я был рад, что в
первый вечер не пришлось сидеть в одиночестве у телевизора. И прошло сосущее
желание нахулиганить.
Из моих окошек на вилле Хеллебос был виден сад и за ним парк. Парк был
залит туманом, словно дымом от таежного низового пожара. Серые, голые стволы
высоких платанов на плотном сером фоне, и вдруг между ними яркое красное
пламя осенней рябинки. На влажной лужайке между парком и садом неподвижно
сидел толстый дикий кролик.
В комнате весь день был полусумрак, передо мной на темном мониторе
ноутбука уже целый час или больше плавали глупые рыбки заставки Windows.
Длинным коридором, где даже днем горел тусклый свет, я прошел в кухню,
которую мы на этой вилле делили с моей соседкой - поэтессой из Амстердама, и
позвонил жене. Потом исследовал холодильник, в дверце стояла початая бутылка
виски.
Зарядил кофеварку, подошел к окну. За все это время кролик переместился
всего метров на десять, так с ума сойти можно.
Вернулся в комнату и, прихлебывая кофе, стал сосредоточенно
перечитывать то, что мне удалось написать за последний год-полтора.
Это заняло еще час времени. По крайней мере, кролик в окне исчез, а на
неподвижный пейзаж начали опускаться уже настоящие вечерние сумерки.
Потом зазвонил телефон, я опять выскочил в коридор, шарахнулся от
индийской статуи в человеческий рост, которая изображала какого-то
медитирующего святого, пробежал на кухню, взял трубку.
- Привет, Илья , это Тинеке. Как у тебя дела?
- Нормально, спасибо.
- Тебе удобно на вилле? Какие-нибудь просьбы или проблемы?
- Нет, все отлично, прекрасная изоляция от мира. Можно работать без
помех. Просто рай для писателей.
- Хорошо, я рада. Я звоню узнать, смог ли бы ты завтра дать интервью