"Илья Кочергин. Я внук твой...(повесть) " - читать интересную книгу автора

- Пит, я думаю, может, это он себе харизму увеличивает? - сказал я . -
Через год ты забудешь, как его зовут, как он выглядит, но будешь помнить,
что существует один русский дирижер, который издает непотребные звуки.
Отличительный признак такой, лейбл, а?
- Не знаю. Играли они, конечно, превосходно. Ладно, пойдем пить
бельгийское пиво. Ты не пробовал еще? Мы с Петрой все равно тебя не отпустим
в первый вечер, пока не угостим хорошенько.
К двум ночи Петра заскучала и пошла домой спать, а мы с Питом сидели в
третьем по счету кафе, и он довольно громко признавался мне в любви к
Ленину. Пел старую песню о том, что Сталин свернул с правильного пути и увел
Россию к пропасти. Черное пальто, кепка, поднятый воротник, маленькие очки -
Пита легко было представить леваком из каких-нибудь пятидесятых. Черно-белые
фильмы, послевоенная Европа, залитый пивом и засыпанный сигаретным пеплом
стол, воодушевление и надежды. Мне было спокойно и хорошо. Я вспоминал
детство, когда посреди ночи, заспанный, я мог прийти на кухню и увидеть маму
с немного испуганным выражением лица, стоящую у плиты, прижимающую руку к
груди, увидеть отца, увидеть его сильную спину в белой майке, его синие
треники, как он поднимает брови, раздув ноздри, наклоняется над дядей
Стасиком, или над дядей
Сережей, или над кем-нибудь еще и рычит: "Ты серьезно?.. Нет, ты что,
совсем кретин, ты что, не понимаешь, кретин, что это с Ильича еще пошло? Вся
эта кровь, преступления, все это с него пошло".
Мама называла это петушиться по глупостям, она не любила таких
разговоров и не могла к ним привыкнуть, хотя происходили они несколько раз в
неделю. Каждый раз она пыталась успокоить спорщиков.
Робко касалась папиного плеча и в ответ слышала: "Подожди, ты видишь,
что он не понимает элементарных вещей?".
Еще иногда можно было видеть отца, сидящего вечером в шапке и пальто у
телефона и кричащего кому-то в трубку: "Ты чем, кретин, страну будешь
кормить? А кто будет кормить? Крестьяне, которых разорили?..".
Это означало, что он, придя с работы, из своего института, где
преподавал, еще не успел раздеться, но сразу засел за телефон. В таких
случаях мама вздыхала: "О, господи! Опять Смольный". Отец был химиком,
специалистом по ректификационным колоннам и обратному осмосу, правда, я до
сих пор не знаю, что это такое.
- Это русские сигареты? Можно я попробую? Спасибо. - Пит закуривает и
опять наставляет на меня свой упрямый подбородок. - Так вот, ты понимаешь,
что наша система сгнила? Это была хорошая система, но она сгнила. В Европе
начинается кризис. Ты увидишь, скоро сам увидишь.
У меня в голове шумит крепкий "Дювель", я смотрю на Пита и чувствую
что-то похожее на ностальгию. Если бы он еще по-русски говорил, и если бы мы
сидели на московской кухне, то это было бы просто дежа вю из восьмидесятых.
Почему они тут продолжают
петушиться по глупостям, а у нас я уже давно ничего такого не слышал?
Но мне слишком трудно увидеть признаки гниения европейской системы,
особенно в первый же день. Поэтому я перевожу разговор.
- Пит, а ты о чем пишешь? Ты говорил, что роман у тебя.
- Пишу? Ты знаешь, я пишу свой первый роман уже третий год, но конца
пока что не видно. И это роман о таких вещах... Знаешь, есть вещи, которые
мы выбрасываем из своей жизни, когда они становятся не нужны больше. Когда