"Павел Кочурин. Коммунист во Христе, Книга 3 " - читать интересную книгу автора

возник ров. За рвом стоит человек в черном, ладонью дает мне знак запретный
и говорит: "Остановись во спасение себя". Вроде бы проснулся от этих слов и
услышал шаги кого-то уходящего от меня... Мне и подумалось о своем приходе,
что я послан растолковать Данюхе его сон. И пришли на ум слова
затылоглазого, будто только что мне поведанные: "От напасти может уберечь
неторопливость". Высказал я Данюхе их уже вслух. И старики об общинной
зависти неспроста говорили. Мечта о хуторе у Данюхи и поостыла, но совсем-то
не утихла. Ладному мужику и общинная несвобода бремя.
Данюха все же наведывался за Шелекшу к Татарову бугру. Как было враз
расстаться с такой вековой мужицкой мечтой. Однажды налетела там на него
черная птица, каркнула угрожающе и ударила клювом в плечо: крек, крек, крек,
и крылом кепку сбила. Мы и это с Данюхой рассудили как угрозу темных сил,
противление его намерениям. Людское это наше затмение, что будто у себя мы
живем по воле своей. Неладность наша мужицкая и есть выказ того, что
происходит на всей нашей Руси Великой. Избранникам, кому означено, и даются
наставления на действа во благо. Я вот коммунист, в районе почтиался, но не
рвался, как Авдюха Ключев в большевистские активисты. В этом тоже было мне
остережение неизреченное. Тебе вот сказываю о том, что привиделось нам с
Данюхой в те годы неверные. Другим-то что говорить. И тебе бы не поверить,
если бы самой не было знаков благоволения. Тебя дом принял и тебе в нем быть
хозяйкой.
Скажу вот и о предвестии, явленном мне перед тем, как случиться в
Мохове пожару. Приехал я с Марфенькой с пустоши на воскресный день. В печке
выпарились, помолились, легли спать. Ребята в сенцах, мы под крышей в летней
комнате. В полночь я вроде бы проснулся. Вижу в дверях стоит опоясанный
красным кушаком человек. В руках топор, вроде бы, кажись, мой. Ровно бы
хочет чего-то перерубить. И говорит мне: "Избавление огнем сулено". И вот
случился в Мохове пожар, деревня выгорела. Это и спасло Данюху. Когда
коллективизация началась, его только твердым заданием обложили, как
погорельца. На берегу ледяного моря под белую волну, как Авдюха-активист
пророчил, не сослали. Я и помогал ему новый, этот вот дом строить, в коем
теперь живете.
Местом, где Корины в покое себя чувствовали, было Каверзино -
сенокосная пустошь. Так Данюха во радость себе высадил кедровую рощицу. Тоже
вот думалось, что земля та навечно его. Защитой дому были и деревья в
овиннике. Они оберегли нагуменник от огня при пожаре... Выводил Данюха овощи
у себя в огороде. Зависти в том к нему ни кого не было, ни у начальства, ни
у зимогоров-активистов. Чудачество, пусть себе тешится. В нашем уезде
монастырские монахи коммуной было создали, Богу молились и ладно
хозяйствовали на своих полях. Две ветряные мельницы построили, кирпичный
завод. Трактор на поле появился. За него сами монахини и сели. Школьников
водили на экскурсию к ним. Вроде бы так, по их примеру монашескому и должна
жизнь налаживаться. Это было нам через них как бы свыше указано... Вещано
пророчески на будущие дни.
Но грозная установка на сплошную коллективизацию все порушила. Веру
Христову долой. По-новому велено жить, безбожным колхозом. Не то что лошади,
коровы и овцы при доме не держи, но и курицы с петухом. Слухи ходили, что и
семей не будет, колхоз - семья. Жены и ребятишки общие. Не могла вот такая
хульность от самих человеков изойти. Где и кому тогда было понять, что это
наход на нас темных сил и укоренение неволи. Коммунию монастырскую