"Валентин Костылев. Питирим (Роман, Человек и боги - 1) [И]" - читать интересную книгу автора

впереди. Она притаилась, залезла в берлоги, в землянки по лесам керженским
и ветлужским, сидит там в чаще, в дуплах, в корнях, напыжилась и не сводит
налитых кровью глаз с поповской крепости, с ее зубчатой белой стены. Ждет
своего часа.
Преосвященный Питирим об этом постоянно говорит своей пастве и
предупреждает. Вот почему голые всадники косятся в сторону белеющих в
синеве парусов недоверчиво.
В это утро к берегу тихо причалил стружок. В нем сидело трое. С виду
рыбаки. Резная корма у струга, нарядная. Загораживаясь ладонью от солнца,
с любопытством наблюдали рыбаки за тем, как волосатые иноки, сидя на
лошадях, один за другим погружались в воду.
- Бог в помощь, святые отцы! - крикнул один широкоплечий приземистый
усач, стриженный под скобку. Его маленькие глазки светились лукавой
приветливостью. Такие люди бывают разговорчивы и часто расспрашивают о
том, чего никак нельзя рассказать. Может, потому монахи и не откликнулись
на приветствие.
Рыбака это не смутило, и он продолжал:
- Э-эх, и кони! Гладкие!
И, молодцевато покрутив опущенные книзу усы, крикнул громко, во весь
голос:
- Монастырские, чать, али какие?
Окруженные взлетами брызг, тяжело фыркая и покачивая от усилий
красивыми головами, кони вихрем вынесли всадников из воды на берег. Монахи
оглядели говоруна недоверчиво.
Другой рыбак - с виду много старше. Таких темноглазых, с длинной
седеющей бородой мужиков, прямых и степенных, рассеяно много по деревням.
Это те мудрые старцы, на которых опирается власть. Монахи, к своему
удовольствию, увидели, как он дернул за рукав приятеля и недовольно
заворчал на него.
Третий был в рясе, и, выйдя на берег, задумчиво отвернулся, как бы не
желая казать своего лица.
Голые всадники, поправляя медные кресты на груди, слезли с коней,
погладили их и стали одеваться. Лошади фыркали, брызгаясь, дергали боками,
взбивали копытами землю. Юный монах держал коней за повода, пока остальные
торопливо натягивали порты и рубахи.
Рыбаки занялись своим делом: принялись приводить в порядок снасти,
вычерпывали воду; командовал старик; усатый покорно подчинялся ему и,
согнувшись, работал в лодке, искоса поглядывая в сторону соседей.
- Кто вы такие будете? С какой стороны? - тихо спросил один из
монахов.
- А? Мы рыбачим... Борские. Христос воскресе!
Старый рыбак заморгал добродушно и почтительно ласковыми глазами.
- Не изволите ли стерлядку или судачка? А? Для праздничка!
- В трапезную, кашевару! - закричал монах в самое ухо старику.
- То-то, мы промеж себя так и кумекали.
Высокий в рясе стоял, как истукан, спиной к монахам, смотрел туда,
где Ока вливается в Волгу.
Монахи молча повели лошадей в гору и только один раз уныло оглянулись
назад, на рыбаков. О чем они думали в этот момент, трудно сказать.
Рыбаки поволокли вдоль берега челн, ввели его в маленький заливчик