"Валентин Костылев. Питирим (Роман, Человек и боги - 1) [И]" - читать интересную книгу автора

полезнее ли их было бы послать в рекруты, ибо не скрываются ли они от
тягост войны и барщины? А какие то попы? Ненароком прозваны они в хартиях
правительства, как "подлый род людей". Стыдно епископу оную тварь считать
своею братией.
Монастырская братия алчностью к злату неслыханно недужна. Печерский и
Крестовоздвиженский монастыри имеемые богатства укрывают, нищетою
сказываются, печалуются, что государственная-де казна их разоряет, а то,
куда деньги, - ведати не желают.
В числе монахов редко и грамоте знающе бывают, но по большей части
простаки, невежды, темные люди. Оными мудрость царская просвещения ради и
подавно не приемлется. По моему крайнему разумению, многие пакости сим
сословием земли нашей содеяны. Пример народу неважный".


XII

Софрон проснулся от шума голосов и визга чугунной двери. Ее тянуло
несколько человек, о чем можно было догадаться по голосам. Медленно
поплыла в тьму коридора проклятая надгробная плита. Софрон поднялся с
земли. Поручни врезались ему в руки. Ноги запутались в цепях. Тело давно
уже покрылось пузырями и болячками. Каждое движение вызывало нестерпимую
боль.
Вспыхнул огонь, другой, третий. Под сводами земляной тюрьмы Духовного
приказа раздалось однообразное тягучее пение:

Взбранной воеводе победительная...

В каземат медленно входили чернецы, держа высоко над собою большие
восковые свечи. Войдя, замерли на месте. Сквозь их ряды быстрой походкой
прошел сам Питирим. Остановился против Софрона. Одет он был в белый
подризник, на груди блестел наперсный крест. Белый цвет подризника
напоминал священнику, что он должен всегда иметь чистую душу и беспорочную
жизнь. Значит, епископ явился с молитвой. Отлегло от сердца... Тем паче -
наперсный крест.
Лицо Питирима при свете казалось бледным. Черные вьющиеся волосы,
обрамляя его, еще больше подчеркивали бледность. Глаза смотрели как бы
страдальчески. На губах застыла кроткая улыбка.
Силы Софрона в последние дни крайне ослабли, и новая пытка была бы
для него большим несчастьем, и не выдержит он ее. Дьяка Ивана не было с
епископом. Пытать не будут. И вид у епископа совсем другой, чем при сыске.
- Во имя отца и сына и святого духа... - сказал тихо епископ. - Чего
ты добивашься теперь, непокорный юноша?
Софрон задумался. Печальные глаза епископа глядели на него в упор.
- Жду милосердия. Не ведаю за собой никакой вины, - ответил Софрон.
- Бог добр и подаст блага достойным. Диавол лукав и способствует в
грехах всякого рода... Открой отцу твоему, епископу, страсти, кои смущают
тебя, и я очищу тя и отпущу из гнилой тюрьмы... И расцвечу радостью
горькую юность твою.
Питирим сдвинул брови, повернулся ухом к Софрону, как бы ожидая
ответа.