"Валентин Костылев. Питирим (Роман, Человек и боги - 1) [И]" - читать интересную книгу автора

самим монастырям, и деньги направлять не в губернскую канцелярию, а в
Духовный приказ? Ландраты требуют с игумена неотложно уплаты взысканий и с
"пустых дворов", за "пустоту"... Сами же крестьяне платить за "пустоту" не
хотят, бегут за Волгу и на Дон. И многие становятся разбойниками и ворами.
Обрабатывать же монастырскую землю некому... покрывается сорною травою.
Отец Никандр говорил тихим скорбным голосом, держа обе руки на груди;
маленькие глазки его слезились. Кончил говорить он как-то внезапно, так
что речь его получилась незаконченной. И все ждали: что будет дальше? И он
жевал губами, мялся и обиженно глядел по сторонам, вот-вот заплачет, а
потом сел.
Тогда поднялся с своего кресла широкий и рослый, похожий на черного
таракана - в пышной остроконечной камилавке, - архимандрит Филарет. Он
откашлялся басом, поправил наперсный крест на груди и густо забасил
нараспев:
- В стенаниях, в воздыханиях, во слезах, в плачах, в рыданиях, в
нестерпимой душевной боли пребывает ныне народ, и трудно явить нам в себе
доброго, кроткого, целомудренного пастыря и учителя. И хотел бы того или
не хотел, но каюсь вам, святые отцы и сестры, заковал я в кандалы
позавчера десять душ монастырских тяглецов, мужиков, явившихся убо ко мне
с предерзостным требованием: устроить свои поземельные дела самим и
отправление податей и повинностей посредством избранных из их же стаи
мирским приговором раскладчиков, чтобы-де за пустые покинутые тягла
оплачиваючи не разоряться вконец, до основания... Вот оные десять душ мною
выпороты знатно шелепами и накрепко посажены в цепи под монастырь.
Дерзость у мужиков явилась бесподобная!
Оживившись, перебил епископ архимандрита:
- Доставь всех их в Духовный приказ.
Филарет деловито мотнул бородищей.
- Да будет воля твоя. Ныне за полночь под караулом прибудут. Но так
как казна монастырская оскудевает, мое прошение к епископу: объявить по
епархии мощи кого-либо из иереев, в бозе почившего, прожив по-христиански
в обителях нижегородских до восьмидесяти лет отроду, огласить такового
наравне с равноапостольными служителями церкви кафолической... И тогда,
благочестия ради, стекутся православнии со всех концов оплодотворять
церковную казну и оттеснят злых, негодующих и коварных врагов
православия... Умерщвляя плоть свою, понесет народ лепту трудовую на
благоуспеяние святых церквей.
Питирим нахмурился:
- Недопустимо! Любомудрый великий царь приказал нам пересмотреть
истории святых, не суть ли иные из них ложно вымышленные или бездельные и
смеху достойные.
Тут раздался вкрадчивый и нежный голосок игуменьи Ненилы, еще не
старой, миловидной, смуглой женщины. Ее карие глаза засияли таким
благочестием, что архимандрит Филарет закашлялся, и притом как-то
неестественно. Питирим пристально посмотрел в его сторону. Отец Никандр
нараспев, как бы ничего не замечая, зевнул, перекрестив рот: "ничего не
поделаешь!"
- Прошу прощенья, милосердные отцы, слово и я имею свое молвить...
- Говори, - ободрил ее Питирим.
- Чудесную икону непорочной девы Марии было бы возможно явить в нашем