"Валентин Костылев. Жрецы (Роман, Человек и боги - 2) [И]" - читать интересную книгу автора

Молодой мордвин понять не мог, что случилось. Он побледнел, задрожал.
- Отец! О чем ты говоришь?!
Старик нахмурился:
- Слушай. Прискакал приемщик, в рекруты тебя!
Сказал и закрыл глаза.
- Приемщик?
- Да.
Турустан понял все. Приемщик - это его смерть. Отец прав - бежать,
бежать в леса, в степи, на низовье, но домой идти нельзя!
- А мать?!
- Иди! - махнул отец рукой и, обняв Турустана, быстро пошел прочь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Осеннее небо навевает грусть, а это - вечернее, необыкновенное,
красное с облаками, казалось Турустану таким же израненным, как и его
сердце. О чем же теперь думает он, бездомный мордвин, провожая уходящее
солнце?
Об отце? Да, отца он любит, но не то. О матери? Он любит и мать,
вскормившую и вырастившую его, но и это не то.
Больное солнце зажгло внутри ни с чем несравнимую печаль о Моте. Ради
нее он бежал от рекрутчины. Ради нее оставил отца и мать на поругание
военного начальства.
- Чам-Пас, помилуй нас! Чам-Пас - верховный владыка!.. Ты велик, ты -
творец вселенной, Чам-Пас!.. Взгляни на меня...
Турустан вытянулся во весь рост и простер руки к небу.
Шуршали ежи в сухой траве, кричала иволга. Кругом лесная глушь,
пустота. И это хорошо! Не надо людей. Страшно! Турустан боится их, дрожит
при мысли встретить человека.
- О ты, Нишкенде-Тевтярь! Ты - богиня судьбы, взгляни на меня!.. О
Чам-Пас, зачем ты создал мордву?!
Еловые лапы загораживали небо, дерзкие, густые, колючие. Птица
смолкла. Зеленые иглы укололи лицо, точно в наказание за грешные мысли.
- Нишкенде-Тевтярь!.. Погибну ли я? Ответь же, наконец?
Турустан начал молиться, боязливо озираясь по сторонам. Не
подглядывает ли кто? Нет ли поблизости попа Ивана Макеева, который крестил
его, Турустана, силою и угрозами?.. И теперь Турустан растерялся. Он
молился и богу христиан и своим богам. Да разве один он? Многих сбивали
православные попы, и Турустан маливался "Христосику", "Христосиковой
матушке", "дедушке Илкаше", "Егорию Храброму", "Фролу и Лавру", но не
забывал он и всемогущего Чам-Паса, не забывал и богиню-мать Анге-Патяй...
А как же он мог забыть заступницу в несчастьях, богиню судьбы
Нишкенде-Тевтярь, деву Нишке? И разве мог он сравнить своих богов с
христианскими? Эти - свои, те - чужие. Но он молился тем и другим.
Кто-нибудь из них и услышит его - поможет ему.
И поэтому вынул из-за пазухи деревянную икону, снял ее с шеи и
повесил на сук. Опустившись на колени, неловко и долго складывал три
перста для молитвы:
- Восподь Салаох*, помилуй нас... - с трудом читал он молитву
по-русски.