"Павел Ефимович Кодочигов. На той войне " - читать интересную книгу автора

большеватый нос и полные губы, но на аппетит он не жаловался. Быстро смел со
стола все, что успела приготовить сестра - мать умерла два года назад, -
собрался и, провожаемый многочисленной родней, вместе с мобилизованными в
первый день войны зашагал на станцию.
В свою часть Переверзев прибыл утром перед самым боем к большой радости
начальника штаба батальона:
- Здесь развернешься, - указал он место за небольшой горкой у опушки
леса.
Санитары поставили палатку. Погромыхивало справа и слева, но в
отдалении, а здесь, в лесу, и впереди, у немцев, было тихо. Уже день начал
клониться к вечеру, уже измучился ожиданием грядущего боя Переверзев,
истомились и начали подремывать санитары, тогда только загудели позади
моторы, из леса вышли танки и повзводно устремились на ту сторону поля, к
синеющим кустам, навстречу фашистам.
"Началось!" - бухнуло в костистой груди Семена.
Вздымая за собой пыльные шлейфы, танки неслись вперед, и было их так
много, и так яростен был огонь их пушек, что казалось фельдшеру, они вот-вот
вклинятся во вражескую оборону и сокрушат, раздавят там все живое.
Переверзев вскочил на ноги, поднял к небу сжатые кулаки и завопил:
- Знай наших! Знай!
За ним поднялись санитары и побежали вслед за ревущими машинами. Как и
фельдшер, они поверили в скорый окончательный успех атаки, однако эта вера
продержалась недолго. Загрохотала тяжелая артиллерия, и сразу же вспыхнул
один танк, за ним другой, третий. По инерции они какое-то время неслись
вперед, вели огонь, потом останавливались и горели. Из люков вываливались и
катались по земле, пытаясь сбить пламя, танкисты.
Кусты тоже редели на глазах, там что-то тоже горело, поднималась к небу
выброшенная взрывами земля, взлетали какие-то обломки.
Дым и копоть заволокли поле, но было еще видно, как оставшиеся целыми
машины обходили подбитые, вклинивались в кусты, а остановившиеся продолжали
стрелять.
Бой вскипел с новой силой, когда в небе появились наши бомбардировщики.
Впереди загрохотали мощные взрывы, заходила ходуном земля. Но, черт бы
побрал этих фашистов, у них оказалась и зенитная артиллерия. Вокруг
самолетов захлопали разрывы, к небу потянулись густые трассы пулеметных
очередей, и самолеты стали гореть и взрываться, как горели и взрывались на
земле танки. Один бомбардировщик с черным хвостом дыма позади круто
развернулся и потянул назад. Он летел из последних сил, а вокруг него вились
два истребителя, расстреливая в упор. Стиснув зубы, Переверзев следил за
творимым на его глазах убийством, и горькая обида за танкистов и летчиков
сжимала горло.
Когда бомбардировщик начал заваливаться, из него выпрыгнули двое.
Истребители сделали еще круг, на этот раз стреляя по летчикам, и улетели.
Самолет круто пошел вниз и рухнул.
Раненых танкистов еще не доставили, и фельдшер побежал к парашютистам.
Младший лейтенант был мертв. Старшина пришел в себя в палатке, спросил с
опаской:
- Свои?
- Свои, - утешил Переверзев. - Поздно вы выпрыгнули, парашюты едва
успели раскрыться.