"Павел Ефимович Кодочигов. Здравствуй, Марта! " - читать интересную книгу автора

До освобождения Новгорода и земли новгородской оставалось всего три
месяца...


* * *

По лесной дороге медленно катится повозка. На ней русый парень Сережка
Мельников, его сестра Лида да сосед их, старик Лукоша. До Мажейкяя недалеко.
За добрым бы делом туда - вмиг домчались. Но не затем едут, не по своей
воле, и потому полны слез глаза Лиды, сник и неробкий парень Сережка.
Молчит и Лукоша. Не погоняет лошадку - понимает, каково оторваться от
своих и ехать в Германию. Из одной неволи - в горшую, которую и своему врагу
не пожелаешь. Разве намекнуть, чтобы бежали куда глаза глядят. Только как
скажешь об этом?
И Сережкины мысли о том же. Строит разные планы, но ни один не годится.
На Новгородчине укрылись бы у родных или знакомых, в лес подались бы, а тут
поди попробуй, когда даже языка не знаешь. Вот если бы с Лукошей
договориться... Старик он вроде бы хороший, но тоже угадай, что у него на
уме. Может, он должен отчитаться за них каким-нибудь документом? Привезти и
сдать под расписку?
Вот и Мажейкяй. Тарахтит повозка по его улицам, сворачивает к "Комитету
по защите русских беженцев". Здесь надо сделать отметку - и на вокзал. Он
уже оцеплен. Попадешь туда - назад пути не будет. На негнущихся ногах входит
Сережка в помещение - еще минуту назад теплилась надежда, все казалось, что
произойдет какое-то чудо, сейчас - никакой.
Мужчина в комнате, вроде бы немец, и переводчица. Новгородка! Видел ее
однажды парень, подивился необычной красоте и стройности, запомнил. Она это.
Помогла бы! Должна же понимать! Подал документы, попереминался с ноги на
ногу, присматриваясь, прежде чем довериться. "А, была не была! Двум смертям
не бывать, а одной не миновать!" Зашел к столу так, чтобы загородить
переводчицу от немца, выдавил:
- А может, не обязательно... ну, это... ехать? Вытер о штаны сразу
вспотевшие ладони, ждет.
А она вроде и не слышала. Шелестнула листочками списков, отыскивая их
фамилии, вчиталась - кто да откуда? Тень или улыбка пробежали по лицу.
Заговорила, не поднимая головы. В голосе строжинка: почему поздно явился -
все давно на вокзале! Где сестра? Почему сама не зашла? И тут же вскинула на
парня большущие голубые глаза:
- Смелый больно...
И это сказала строго, а он уже подобрался, вострит ухо - что дальше
будет?
- Некоторые скрываются, а потом штамп получают об освобождении...
Насторожился немец. Спиной стоит к нему Сережка, но чувствует, как
сверлит он его подозрительным взглядом. А переводчица сделала какие-то
отметки в бумагах и совсем сердито:
- Быстро на вокзал! Дожидаться вас там будут! Шнель! Шнель! - Довольно
хохотнула, когда он отскочил от нее, напуганный таким оборотом дела, сказала
что-то по-немецки, и толстопузый тоже выдавил из себя кислую улыбку.
Пятясь вышел из комнаты Сережка. Голова кругом: ничего не поймешь - то
одно говорит, то другое. Сначала вроде бы хорошо разговаривала, а потом вон