"Павел Ефимович Кодочигов. Здравствуй, Марта! " - читать интересную книгу автора

донос. За пшеницу, которую им продал Скурстен...
- Опять Скурстен?!
- Опять. Будто я передавала сведения Николаю Федоровичу. Он -
партизанам. Они сообщали нашим, и наши бомбили их военные объекты.
- Но ведь не было же этого, Марта? - привстала от удивления Эмилия
Ермолаевна.
- Конечно, не было, вот если бы они о другом дознались... Возили меня в
Борки на очную ставку с Николаем Федоровичем. Перетрясли там всех, пока не
убедились, что он не отлучается из деревни, потащили на очную ставку с этими
беженцами, и они признались, что в глаза меня не видели...
- Так что же тебя держали так долго?
- Не отпускать же, раз взяли. И знаешь, почему я вернулась? Только
никому ни слова. У немцев работали два латыша. Офицеры. Они помогли. Так
помогли, что и представить себе не можешь. Они и отпустили...
- Так что же они немцам служат, если так?
- Вот так и служат, а вообще и там жить можно.
- Не понимаю тебя, Марта?
Марта повернулась к матери и горячо зашептала:
- В Гатчине были пленные летчики. Трое в сарае заперты, и их уже не
кормили. Мне удалось сначала подбросить им хлеба, а потом мы подобрали
ключи, выпустили их, и они сбежали. Дерзко сбежали, им терять уже было
нечего - все равно смерть. Сигналы во время налета наших самолетов, когда
они разбомбили склады с боеприпасами, тоже наша работа... Там были такие
отчаянные летчики, мама. Только смотри ни гу-гу!
Марта вскочила на ноги, прошлась по комнате.
- Везде можно быть человеком, мама. Даже в тюрьме! Присела у кроватки
сына.
- А Борька-то, Борька как вырос и меня не узнал. Как это тебе нравится?
- Отвык - маленький еще.
- Мама! - В голосе Марты тревога и беззащитность. - Скажи мне правду,
мама... Неужели я так изменилась... постарела?
Мать понимающе вздохнула:
- Не беспокойся, узнает тебя твой Миша. Отойдешь.


Если бы не Марта...

В октябре сорок третьего в прифронтовой зоне немецко-фашистских войск
заполыхало зарево пожаров. Создавая на случай наступления наших войск "зону
пустыни", враг сжигал деревни, а жителей сгонял с насиженных мест. Даже в
тех населенных пунктах, которые не предавались огню, не осталось ни одного
человека.
Многие новгородцы были вывезены в Литву и высажены в Мажейкяе,
небольшом городке неподалеку от Латвии. Их объявили "беженцами" от Советской
власти. Был даже создан "Комитет по защите русских беженцев". Система
подавления и уничтожения работала с учетом психологических факторов: если и
выживешь, то попробуй докажи, что ты не сам убежал, а тебя угнали, авось
найдутся такие, которые побоятся вернуться на Родину, запятнанные кличкой
"беженца".
Общую участь со всеми разделила и Марта Лаубе.