"Реджинальд Кофмен. На острове Колибрия " - читать интересную книгу автора

вам, сказать собственными устами, так как иначе вы могли бы не поверить или
не послушаться.
- Не теперь, - повторил Билли.
Его слова не произвели впечатления. Принцесса продолжала:
- Вчера я сказала вам, что не сомневалась в вашем приезде. Я знала и...
боялась за вас. Затем... - Он хотел прервать ее, но она к этому не привыкла,
и тон ее бархатного и все-таки властного голоса заставил его умолкнуть: -
Затем последовало провозглашение... обручение короля, сделанное бароном
Расловым, и тогда мне стало еще страшнее.
Как она была невыразимо прекрасна! Билли почти не слушал ее. Глядя на
нее, он не воспринимал отдельных слов и знал только, что она отсылает его от
себя и что он скорее умрет, чем согласится уехать. Таковы уж мы, американцы:
смеемся над всем и умираем; верим всему и живем.
- Я останусь, - сказал Копперсвейт.
- Этим утром, - неумолимо продолжала принцесса, - до меня дошли слухи,
вполне оправдывающие мои худшие опасения. Вы должны покинуть Колибрию.
Выпрямившись во весь рост, он не отрывал глаз от ее поднятого к нему
лица. Оно больше не было обрамлено алым платком островных крестьян и
производило впечатление легкой грусти, благодаря черным с синевой волнам
своих кудрей.
- Вы ведь пока еще не королева, - сказал американец тоном живого
протеста. - Вы не можете приказать мне уехать. По крайней мере вы не можете
заставить меня это сделать.
Слова были вызывающие, но в голосе говорившего звучала только
решимость. Принцесса Ариадна отлично поняла это.
- Нет, - печально сказала она. - Я еще не королева. И хотя люди этого
не подозревают (невозможно передать, как очаровательно звучало в ее
произношении слово "люди"), хотя никто этого не подозревает, я здесь
пленница. Однако, - при этих словах она с унаследованной гордостью закинула
свою прелестную головку, - я все-таки принцесса.
Это Билли знал уже и раньше. Поэтому он стоял на своем:
- Народ должен узнать, что вас держат в плену. Кто-нибудь должен
открыть это людям. Из этого положения должен быть какой-нибудь исход. Я могу
найти его. Я выручу вас. - Его синие глаза сверкали. - И я останусь для
этого в Колибрии.
Он ярко покраснел, как умеет краснеть только молодость. Но он не
стыдился этого.
Что касается ее королевского высочества, то восхищенный взгляд ее
широко раскрытых глаз ясно говорил, что ей не неприятно слушать эти слова.
Тем не менее она медленно покачала венцом своих роскошных черных волос.
- Солдаты не единственные мои тюремщики, - сказала она с тем выражением
величественной гордости, которая все больше разбивала уверенность Билли.
- Я не знаю, что вы хотите сказать, - пробормотал он, хотя в душе он
отлично знал.
- Долг, - пояснила она, - самый жестокий тюремщик.
Копперсвейт покраснел еще гуще.
- Вы иначе смотрели на это в Америке!
- Вот это я и хочу уяснить вам. Я бежала туда. Я не понимала, что
некоторые шаги были необходимы для того, чтобы, - о, никогда ему не уследить
за ней по дебрям ближне-восточной дипломатии! - для того, чтобы корона