"Реджинальд Кофмен. На острове Колибрия " - читать интересную книгу автора

Впрочем, эту мысль он временно отбросил в сторону. Он был тронут
нежностью Доббинса, но сохранил свою непреклонность:
- Вам нечего беспокоиться. Я ведь уже в отставке.
- Как мой секретарь, но не как мой опекаемый. Ты ведь фактически
находишься под моей опекой. Я обещал твоим родителям...
- Хорошо, я подаю в отставку как ваш опекаемый, - рассмеялся
Копперсвейт, но ласково взглянул на Доббинса. - И я напишу домой, чтобы с
вас сняли эту заботу.
Они не переубедили друг друга. У дверей миссии Билли пропустил Доббинса
вперед, а сам остался сказать шоферу, чтобы он подождал, пока будут уложены
чемоданы. Потом с легкой печалью на душе он повернулся, чтобы последовать в
дом за своим бывшим начальником.
Он уже положил руку на ручку двери, когда из-за угла показалась
женщина. Она быстро подошла к нему, и он увидел, что она в длинном плаще и
под вуалью, - несмотря на теплый день и довольно ранний час. Женщина
поднялась по ступеням миссии.
- Я пряталась все время со вчерашней ночи, - дрожащим голосом сказала
она. - Но теперь меня нашли, выследили, где я нахожусь. Я прошу защиты
американской миссии!
- Скажите же мне, ради Бога, кто вы? - спросил изумленный Билли; он
узнал эту женщину прежде, чем ее дрожащие пальцы приподняли вуаль над ее
лицом. - Вы - "валькирия".
Они стояли друг против друга, и лицо белокурой красавицы было искажено
ужасом.
- Я жена короля! - сказала она.

Глава XVI. Чья жена?

Доббинс все еще был в прихожей. Он был один, так как послал швейцара
сделать приготовления для отъезда бывшего атташе. Когда он увидел своего
молодого друга, который вел к нему всхлипывавшую женщину, это не
способствовало успокоению его взволнованных чувств. Тем более, что этот
молодой друг обладал страстью к приключениям и все это происходило в доме,
за солидный тон которого Доббинс отвечал перед своим правительством. Одним
словом, его изумление было простительно. Когда Копперсвейт ввел беглянку в
прихожую, его крестный мог только прошептать:
- Что еще?
- Тише! - сказал Билли. - Так нужно. Доббинс вновь обрел голос:
- Я не хочу говорить тихо! Не прошло двух минут с тех пор, как я
оставил тебя одного у подъезда, а теперь...
- Тише! - повторил Копперсвейт. - Разве вы не видите, что со мной дама?
Вид старшего американца выражал сомнение в правильности избранного
Копперсвейтом обозначения. Тем не менее по натуре он был галантен:
- Сударыня, я прошу вас извинить меня, но ваше неожиданное появление
и... и... общество, в котором вы находитесь...
- Не будем разговаривать здесь, - предложил Билли. - Перейдем в
комнату. У нас слишком важное дело.
Он не дал больше ничего сказать, пока не провел обоих в кабинет и не
закрыл за ними дверь. Доббинс бормотал что-то невнятное, "валькирия" вся
дрожала мелкой дрожью, зато Копперсвейт явно торжествовал: ему удалось