"Альфред Кох, Игорь Свинаренко. Ящик водки (том 2) " - читать интересную книгу автора

"Больше демократии, больше социализма"? С гласностью?
С Уставом и Программой партии? (Ну, не дети? На что оглядывались? Чего
боялись? Какая вообще простецкая, дикарская, шаманская вера в силу слова!
Вот, пробормотали что-то - и дождь пошел, к примеру... - И.С.) С
Конституцией государства, наконец? Что это за Нина Андреева такая,
обладающая столь небывалым и непонятным всемогуществом? А если это
действительно не она, то кто? А если этот кто-то действительно не один, то,
стало быть, речь идет о чьей-то платформе? О чьей конкретно? И почему тогда
ее истинные создатели спрятались за бедного химика? И последний вопрос: если
оказалось возможным такое, то почему невозможно и худшее?"
Как видите, некоторым тогда стало очень страшно. Сразу, как мы любим,
мысли про худший сценарий, депрессия, так называемые интеллигенты сухари уже
сушат... И счастье: ну, слава богу, все провалилось, вот уж теперь-то все
будет плохо, как мы и предупреждали!
Да что "Огонек"! "Правда", и та встревожилась: в ней появилась
анонимная (говорят, Яковлев А.Н. сочинил) статья, в которой письмо Андреевой
было объявлено "манифестом антиперестроечных сил". И далее в "Правде" же:
Противники перестройки не только ждут того момента, когда она захлебнется...
Сейчас они смелеют, поднимают головы". Письмо Андреевой - это "развернутая
программа открытых и скрытых противников перестройки, призывы к мобилизации
консервативных сил".
Какие кипели страсти! Как могли взволновать широкую публику такие
сугубо теоретические и, в сущности, мелкие вопросы!

Комментарии

Нина Андреева как зеркало русской схоластики
Вот поговорили сейчас про Нину Андрееву, и чем-то родным повеяло.
Вспомнил я институт, кафедру научного коммунизма... Или истории КПСС? Сейчас
уже не помню. Они, эти кафедры, все на одно лицо... Был там у нас такой
доцент - Тузов. Старый уже человек, инвалид, ногу потерял на Курской дуге. В
принципе мы его уважали. Он был достаточно строгий, но без педантства.
Коммунист - ярый. Абсолютный ортодокс. В начале восьмидесятых, когда я
учился в институте, это уже смотрелось анахронизмом. Тогда в моду входила
легкая фронда, и поэтому этот осколок сталинизма смотрелся довольно убого.
Но он был абсолютно безобидный, неагрессивный. В споры не вступал, только
смотрел как-то жестко... и все. Неглупый человек, понимал, наверное, что его
время уже кончается. Поговаривали, что он то ли до, то ли после войны был в
НКВД, расстреливал. Но твердых фактов нет, а по нему не было видно, что он
палач. Только вот этот взгляд...
Когда перестройка распоясалась окончательно (не в 88-м ли?), мне
рассказали, что он повесился. Вот так. Был человек - и нет человека. Кровь
проливал. Верил без памяти. Пожилой, заслуженный, вся грудь в орденах...
Он, наверное, смог то, что людям редко удается: в один миг схватить всю
чудовищность случившегося с его страной, с его народом, с его поколением...
Сколько людей погублено, сколько жизней не родилось, сколько талантов... Все
ради светлого будущего - коммунизма. Миллиарды триллионов мегаватт
человеческой энергии, труда, надежд... И все зря...
Поэтому и смотрел жестко... и не спорил. Понимал, что бесполезно. Что
мы не поймем всей фатальности выбора, который делаем. Всю его