"Ирмгард Койн. Девочка, с которой детям не разрешали водиться " - читать интересную книгу автора

настороженными ушами. Только вот красивой пятнистой шкуры у нее нет. По вине
тети Милли эта жирафа отравляет мне теперь жизнь. Она все время вышивает для
своей матери подушки, и я тоже должна вышивать подушки, потому что иначе
меня назовут бессердечной. Все говорят, что я должна наконец получить
подобающее девушке воспитание.
За столом жирафа машет руками, а сама смотрит на меня и громко и
испуганно говорит: "Боже мой! Я не могу есть, когда вижу твои грязные
пальцы". А что я могу сделать, если у меня руки всегда сами пачкаются? Мытье
мне не помогает. Потом жирафа впивается взором в мою тарелку, а я жую и
боюсь проглотить вместе с едой ее глаза, потому что она так таращит их, что
они в любую минуту могут вывалиться и упасть ко мне в тарелку.
Я ненавижу ее за то, что она все время следит за мной. Я не переношу
жирного мяса и куриную кожу, в которой много маленьких трубочек, и не ем
блестящей селедочной кожицы. Меня начинает тошнить, когда я беру ее в рот.
Взрослые говорят, что я должна себя побороть, что грешно переводить добро,
когда бедные дети были бы счастливы, если бы им дали такую вкусную еду, и
что обязательно надо доедать все подчистую и ничего не оставлять на тарелке.
А ведь они кладут мне на тарелку то, что я совсем не люблю. Никогда мой отец
не съел бы всего, если бы ему положили, например, на тарелку целую гору
моркови,- он бы просто разозлился, у него отвращение к моркови, поэтому ему
одному дают капустные котлеты, в то время как все остальные едят морковку. А
у меня отвращение к жиру, я всегда незаметно его отрезаю и в конце обеда
прячу под вилку с ножом. Пока этого еще никто не заметил.
И вот приезжает эта жирафа, впивается глазами в мою тарелку и
спрашивает: "Зачем ты прячешь под свой прибор такой чудесный жир?", а тетя
Бетти говорит моей маме со вздохом: "Какая у тебя избалованная дочка, моя
дорогая! Я вдова и не могу так баловать своих детей. Мы не можем позволить
себе выбрасывать жир". Все смотрят на меня и ждут, чтобы я съела жир. Я
честно пыталась это сделать, но меня чуть не затошнило, и из глаз закапали
слезы.
Тогда жирафа говорит: "Ну, а теперь будь умницей и доешь все до конца".
Тут я схватила все, что оставалось на тарелке, бросила через весь стол ей
прямо в лицо и крикнула, что я вовсе не хочу, чтобы хороший жир пропадал
даром, я просто не желаю его есть... И что я не съела бы его, даже если бы
была бедным голодным ребенком.
И еще я кричала, что тетя Бетти по-настоящему вовсе не бедная, а вот
Лаппес Марьей та бедная, потому что всегда собирает тряпье и роется в
помойках и, наверно, часто голодает. Но когда господин Мейзер хотел как-то
дать ей полную тарелку ракушек, потому что у Мейзеров было очень много
испорченных ракушек, Лаппес Марьей вся затряслась и сказала, что она не
станет их есть, даже если господин Мейзер заплатит ей за это десять марок.
Этого господин Мейзер не мог понять, потому что для него ракушки самое
большое лакомство. Он сказал, что Лаппес Марьей выжила из ума и что она
живет куда лучше, чем все думают.
Мама говорит, что я должна больше есть, для того чтобы набраться сил.
Мне ужасно хочется быть очень сильной, Иногда я представляю себе, что бы
тогда было. Я могла бы разбрасывать по горам каменные глыбы, легко одной
рукой переносить отца в другую комнату, могла бы взломать двери тюрьмы,
бороться на улице сразу с тридцатью мальчишками, кататься по городу верхом
на тиграх и львах, бросаться наперерез автомобилям и останавливать их на