"Ирмгард Койн. Девочка, с которой детям не разрешали водиться " - читать интересную книгу автора

десять дней, и сделала так, что оно произошло раньше и что ауэрбаховцы очень
быстро уехали. А случилось это так.
Моя мама решила устроить небольшой праздник в честь тети Бетти для
того, чтобы маму при всем желании никто ни в чем не мог упрекнуть. Элизе она
сказала: "Давай постараемся и устроим все как можно лучше. Приготовим
фаршированных голубей, ужин будет легким - у моей золовки больной желудок".
И они с утра до вечера трудились на кухне. Папе было приказано вернуться со
службы домой точно в назначенное время, потому что ему, как мужчине,
поручалось приготовить пунш.
Пришли тетя Бетти и тетя Милли, наш сосед господин Клейнерц и дядя
Хальмдах - двоюродный брат моего отца. Тетя Милли его терпеть не может,
потому что он как-то пришел к нам на первой неделе великого поста и сейчас
же заснул на нашем шелковом диване как был, в кепке и грязных сапогах! У
меня от волнения и радости мурашки побежали по спине. Я ненавижу этот диван,
на нем разрешают сидеть только гостям, и то скрепя сердце. А мне стоит
только посмотреть на диван, как все уже кричат, что я его запачкала и
протерла шелк. Один раз я привела к себе домой Христинхен Мозбах и еще
несколько девочек, потому что мама и тетя Милли ушли в город, чтобы купить
новые гигиеничные корсеты, а на это нужно немало времени. Я мечтала только о
том, чтобы они опять не принесли мне чего-нибудь ужасного: колючий шерстяной
лифчик, или особенно удобные ботинки, в которых я не смогу бегать и над
которыми другие ребята будут смеяться, или удобный и практичный клеенчатый
фартук для школы, над которым тоже все смеются, или практичный и полезный
спинодержатель. Они говорят, что покупают эти вещи из любви ко мне, но все
полезное и практичное приносит мне одни мучения. Они не понимают, какое
ужасное чувство испытываешь, когда ты единственная из всех детей идешь в
школу в практичной дождевой накидке из клеенки и фланели, а рядом с тобой
идут ребята, на которых не надето ничего смешного. Дождь мне нипочем, а вот
накидка с капюшоном мне почем, и, когда в плохую погоду я должна надевать
эту накидку, я снимаю ее, как только выхожу из дома, и засовываю в портфель.
Но на трамвайной остановке я всегда боюсь, что меня кто-нибудь увидит с
непокрытой головой в такой дождь. И так как накидка немного помялась из-за
того, что я часто ношу ее в портфеле, меня теперь упрекают в том, что я
плохо обращаюсь с хорошими вещами, купленными на деньги, которые отец
зарабатывает тяжелым трудом, и говорят, что для себя взрослые не имеют
возможности покупать такие вещи. Я хотела бы, чтобы они не имели возможности
ничего покупать для меня. А они требуют, чтобы я была благодарна и
радовалась, когда мне что-нибудь покупают.
Когда мама и тетя Милли уехали в город, я повела Христинхен и остальных
детей в гостиную и усадила их всех в ряд на шелковый диван, потому что мне
хотелось сделать им что-нибудь особенно приятное. Дети сидели на шелковом
диване, но были не очень довольны. Они надеялись, что я придумаю
какую-нибудь игру или покажу им фокус. Но тут раньше времени возвратилась
тетя Милли и остолбенела от ужаса. Дети ничего не могли понять - ведь я им
сказала, что у моего отца сто таких диванов, так что они могут спокойно
сидеть на нем и даже сломать его, я тогда на радостях выкину что-нибудь
необыкновенное - может быть, даже покачаюсь на люстре. Мне казалось
замечательным, что на этом глупом, мертвом диване сидит так много детей.
Но тетя Милли не увидела в этом ничего замечательного. После истории с
диваном все стали относиться ко мне как к злодею, который, нагло хохоча,