"Ирмгард Койн. Девочка, с которой детям не разрешали водиться " - читать интересную книгу автора

знакома только с его деревянной ногой. Эта нога - в ботинке и обшита
материей. Когда я утром иду в школу, около двери иногда стоит денщик
генерала и чистит эту ногу щеткой. Я немножко побаиваюсь генеральской ноги и
никогда не решаюсь как следует разглядеть ее, но мне хочется хотя бы разочек
потрогать ее рукой. У моих кукол часто отваливаются ноги, но тогда они висят
на резинке. А у генералов все совсем по-другому.
Когда я сидела в нашей пещере, я не раз подумывала о том, что лучше
быть фетишем, но тогда Хенсхен Лаке стал бы презирать меня, и я не могла бы
находиться в пещере и отдавать приказания. Иногда мне все же надоедает
сидеть на холодных, голых камнях.
Когда идолы и фетиш возвращаются из похода, Хенсхен Лаке глухим голосом
приказывает им: "Идолы и фетиши, поклонитесь камням нашей крепости!" И они
кланяются. "Что заметил ваш зоркий глаз?" - спрашивает вице-король. Тогда
они рассказывают о том, что видели. Они должны непременно говорить все
вместе, потому что это греческий хор. Я всегда была против греческого хора,
и именно он-то и погубил нас.
О греческом хоре Хенсхен Лаке узнал от своего отца. Отец у него учитель
греческого языка. Я люблю своего отца потому, что он не учитель и никогда не
пристает и не вмешивается, когда ребенок делает уроки. Хенсхен Лаке
утверждает, что не следует говорить "гоп", пока не перепрыгнешь, и что может
случиться, что и мой отец тоже вдруг станет учителем, Но папа говорит, что
на старости лет он не будет менять свою профессию и что у него со мной одной
хлопот не меньше, чем с целым классом. Как-то мама сказала, что он
вспыльчив, а это недопустимо для учителя. Тогда папа стал багрово-синим,
голос его загремел на всю комнату, он совсем вышел из себя и забарабанил
кулаками по столу: он-де самый добрый человек, он все силы отдает семье и не
позволит, чтобы его обзывали вспыльчивым. Потом он убежал из дому, это было
уже ночью, после семи часов вечера, но очень скоро вернулся с пирожными
безе, которые я так люблю. Мама сказала, что это очень трогательно. Она
сказала это совсем тихо, потому что если бы мой отец услышал, что он
трогательный муж, он опять разозлился бы и начал бы кричать еще громче.
Мне хочется рассказать папе, что я стала наперсником, но мы дали
вице-королю клятву держать все в тайне, иначе "Каменное око Фо" превратится
во всепожирающий огонь. "Каменное око Фо" - это очень важная книга. Из нее
мы узнали про каменное око. Вместо ока у нас камушек, который мы освятили
своей собственной кровью и всегда носим с собой.
Наш долг - помогать слабым и угнетенным. От этого мы не можем
отступиться. Мы должны заботиться о слабых, даже если взрослые этого и не
понимают. Нас не запугает и эта история с девочкой в белом платье. Дело было
так. Однажды к нашей пещере подошли идолы и фетиш и хором доложили: "В
пустынной степи на берегу бурного потока одиноко стоит маленький ребенок".
"Ява и Того!"-закричал Хенсхен Лаке (это наш боевой клич), и мы все
помчались к пруду, где на поляне стояла маленькая девочка в белом платье.
"Ява и Того!" - заорали мы и окружили девочку - ведь мы хотели спасти
ребенка, хотели дать ему в пещере освежающий напиток и потом отвести к
родителям. Но глупая девчонка принялась ужасно кричать. Может быть, она
испугалась красных чернил, которыми мы, трое главных, будто кровью вымазали
себе лица.
Если бы мы не кричали так громко, то, наверно, услышали бы, что к нам
приблизился разъяренный человек. Теперь нам придется в течение семи лет