"Виктор Коклюшкин. Избранное" - читать интересную книгу автора

счастливыми.
Но окончательно он удивил меня, когда выяснилось, что некоторых слов он
вообще не знает. Оказывается, еще в детстве он взял словарь Даля, вычеркнул
из него все плохие слова и забыл их напрочь.
Гулять с ним по улицам было одно удовольствие: мы постоянно таскали
тяжелые сумки за незнакомыми женщинами, переводили через дорогу старушек, а
по субботам с утра стояли на площади Свердлова и объясняли приезжим, как
пройти в "Детский мир".
Хорошее то было время! Никогда в жизни мне не было так спокойно и легко
на душе.
Но однажды (да, это было!) мы поспорили. Вернее, спорил я, а он только
улыбался и поддерживал меня под руку, чтобы я не поскользнулся и не упал.
О чем я спорил, уже не помню. Я к тому времени стал очень хорошо
относиться к себе, и все, что ни делал, казалось мне единственно правильным.
Помню лишь, что распалился я не на шутку, выдернул свою руку и пошел в
обратную сторону.
На перекрестке я все же обернулся - он шел, поскальзываясь и взмахивая
руками. Он ведь всегда покупал самые плохие вещи, и ботинки у него были
скользкие, как лыжи.
Я хотел было вернуться и помочь ему, но самолюбие остановило меня. "А,
ничего с ним не случится!" - подумал я и пошел дальше.
С того дня я его больше не видел. Я долго разыскивал его: звонил в
институт Склифосовского, в милицию. В институте Склифосовского мне сказали,
что таких нет, но, возможно, еще будут. А в милиции сообщили, что им все
известно, за исключением того, что интересует меня.
Теперь я живу так же, как до того дня, когда чихнул на улице Горького,
и вроде бы все нормально, только иногда, особенно зимними вечерами, меня
тянет, как бывало, встать под сосулькой или помочь кому-то донести тяжелый
чемодан.
Но без него, моего друга, я почему-то стесняюсь...

Полет

Дело на просеке было... в тайге. Ну, тайга - комары, как шприцы летают,
консервные банки запросто прокусывают. Но, как прокусят, дохнут сразу.
Гадюка одна болотная тоже сдохла - укусила Пахомыча, а он злой как
черт, второй месяц неопохмеленный.
Короче, сидим на просеке сами, как гадюки, как гады последние. Ну, Вася
Темирляев - он из местных... Ну, тут этап гнали... Ну, в общем, у него
отчество сложное: Иваныч-Трофимыч-Окулевич-Беймурат-Капитаныч строгого
режима.
Ну, он, короче, весь в отца пошел - отчаянный. "Тавай, - говорит, - я
спегаю!"
Ну, Вова Гинзбург по кличке Масонская Ложка... ну, он - геолог:
показывал, в какую сторону тайгу рубить, пока карту не потерял. Ну, он
говорит Ваське: "Куда ж ты сбегаешь, если до ближайшего населенного пункта
две тысячи километров! И то, - говорит, - если мы в ту сторону лес валили, а
то и все - две тысячи километров... два метра!"
Тут Пахомыч говорит... Молчал, старый черт, зубами жевал только что-то,
а потом вставил их в рот и говорит: "Дык, чего пехом-то? Возьмем пару