"Виктор Коклюшкин. Избранное" - читать интересную книгу автора

моторов от пилы "Дружба", крылья из палатки вырежем, заместо пропеллера -
лопату... можно две".
Ну, Пахомыч, старый политурокаторжанин... за политуру сидел. Политуру
всю выпил, когда на мебельной фабрике работал. Ну, фабрика, пля, и встала.
Ему статью: английский шпион! А хоть бы подумали: какой англичанин столько
политуры выпьет и живым останется?!
"Сделаем, - говорит Пахомыч, - аэроплан, к закрытию и поспеем..."
Вова Гинзбург: "А чертежи?!"
Но тут бригадир наш, Котя Анциферов, говорит: "Какие, - говорит, -
нафуй-мафуй, ать-мать, где-зде, еще чертежи?! Что у нас рук, ать-мать,
где-зде, нету, что ли?!"
Ну, взяли мы в руки топоры, пилы, лопаты... Пахомыч зубы взял, чтобы не
потерять. И - за работу. Часа два работали, не разгибаясь, а когда
разогнулись... Стоит на просеке красавец аэроплан, крылья из брезента,
упругие, на месте пропеллера лопаты, крест-накрест связанные, в кабине
матрац...
Посуровели наши лица. А бригадир Анциферов сказал: "Если, пля, кто еще
меня на "ты" назовет... мать-ать, где-зде... спишу на землю к едрени фени!"
Подошел к аэроплану и начертал у него на боку: "Ан-206, часть 2-я" -
это статья, по которой он первый раз привлекался. Торжественная, пля, была
минута... и аэроплан быт такой красивый, что казалось, улетит без нас в
страну какую-нибудь сказочную, волшебную, а может быть, - в самый коммунизм!
Ну, страху натерпелись, когда взлетали... Пахомыч от волнения каждый
раз в кусты бегал. Только Анциферов скомандует: "Пуск!" - он в кусты. И
кричит оттуда: "Робяты, погодите!"
Ну, главное было, конечно, моторы разом завести. Ну, Вовка-Масонская
Ложка считает: "Раз, два, три!.." А Темирляев только до двух считать умеет -
школу-то кончал на русском языке, а учителей у них не было... один только по
военной подготовке, вот он и научил Васю считать: раз-два, левой... а до
трех не дошел.
Ну, потом Васю я сменил. Рванули мы с Вовкой, аэроплан задрожал, пля,
как припадочный, и оторвался от земли. Пахомыч еле успел. Бежит, штаны
руками поддерживает. Ему кричат: "Хватайся за борт!" Ну, он схватился, штаны
соскочили... за елку зацепились. Анциферов орет: "Руби концы!" Пахомыч
кричит: "Не дамся!"
Ну, рубанул Вася топором. Чиркнула елка макушкой по матрацу, и мы - в
воздухе!
Только сверху увидели, что тянули просеку в сторону глубокого ущелья.
Хорошо хоть, что всего два метра протянули.
Ну, короче, идем на бреющем... трясемся, как в лихорадке. Бригадир
Анциферов орет Пахомычу: "Ты что ж, старый пень, пилу свою не смазывал,
вишь, как из-за тя трясет, мать-ать, где-зде, чтоб тя кондрашка хватила!"
А Пахомыч кричит: "Я ж, едрена вошь, не знал, что мы на ей полетим!
Кабы, - орет, - я знал, я б ей вообще не пилил!"
Васька Темирляев кричит: "Нама типерь по ортену татут!"
"По шее тебе дадут!" - орет Вовка Гинзбург.
Ну, я тоже что-то восклицаю восторженное. А тут, пля, истребитель
откуда ни возьмись!.. Ну, бригадир Анциферов со своими уголовными замашками
сразу за лом. "Я, - кричит, - мать-ать, где-зде, щас ему врежу по фюзеляжу,
он, мать-ать, на заклепки рассыпется!"