"Василий Александрович Кокорев. Экономические провалы (по воспоминаниям с 1837 года) " - читать интересную книгу автора

которые понадобилось оплачивать, за истощением уже сибирского золота на
тарифный провал, новыми заграничными займами, входящими в государственную
роспись, следовательно и упадающими к платежу на весь русский народ. Вправе
ли общественная совесть одобрять эту роскошь расходования Денег за границей
в ущерб народных средств? Что же по этому вопросу финансовая наука молчит,
не указывая никаких правил, охраняющих народный карман? Если существует эта
наука, то она должна обнимать все случаи жизненных проявлений. Гораздо
правдивее и добросовестнее будет прямо сказать, что никакой науки нет, а
есть просто финансовое искусство, различно применяемое в каждом государстве,
по соображению с местными условиями и народным воззрением.
Когда, во время Восточной войны, все Петербургские банки пожертвовали
на раненых воинов 400.000, тогда, во время совещания об употреблении этих
сумм на заготовление разных вещей для больных и раненых, было особое
заседание у Е.И. Ламанского, состоявшее из банковских представителей. В
заседании этом был покойный граф Г.А. Строганов. Разговор склонился к тому,
что военные издержки произведут неисправимое финансовое расстройство. На это
граф сказал: "Все кажущееся неисправимым у других легко исправимо у нас
одним почерком пера; стоит лишь издать указ: сидеть всем дома пять лет и
есть щи с кашей, запивая квасом, и тогда финансы правительства и наши придут
в цветущее состояние".
Нисколько не будет удивительным, если, при обсуждении способов к
улучшению финансов, шуточно выраженная графом Строгановым мысль окажется в
числе оснований нашего будущего благоустройства. Никакой новой беды от этого
не будет, если для пополнения того, что промотали, придется пожить, как
говорится, на пище святого Антония. Наградою за это воздержание будут
трезвость взглядов и чистота мыслей.
Нет сомнения, что затронутый вопрос о неприличии для русских людей жить
за границей во время упадка ценности нашего рубля более 40% возбудит сильное
возражение, так что многие в этом усмотрят не только неудобство, но даже и
деспотизм. Но разве это не деспотизм, когда одна двухсоттысячная часть из
общего населения России производит своею жизнью за границей вредное для всех
русских людей влияние в смысле экономическом? Всем нам давно известно, что
заграничные расходы, усугубляя финансовые затруднения, вовлекают в новые
займы, а уплата по займам ложится на народную жизнь в виде возрастающих
налогов. Не тот деспотизм опасен и разрушителен, который, открыто
воздерживая несколько единиц от ненужных затрат, приносит общую пользу, а
тот, который уподобляется ножу, помазанному медом, вроде, например,
бесчисленного увеличения кабаков, под либеральною маскою попечения об общем
благе, но с затаенною целью спаивать народ для возвышения акцизного
питейного дохода, чтобы этим возвышением оправдать введение акцизной
системы. Подобных деспотизмов у нас многое множество, и все они прикрыты или
стремлением к равноправности, или другим призраком мнимого народолюбия.
Разве такое действие, как уничтожение в шестидесятых годах
землевладельческого кредита и лишение земли удобрения, по случаю разрушения
сельскохозяйственных винокурен, не представляет собою самый лютый деспотизм?
Много бы можно было привести подобных доказательств; но читатель, без
сомнения, сам собою придет как к выяснению вредных влияний либерального
деспотизма, выразивших самые горькие последствия по каждому из
вышеизложенных провалов, так и к заключению, что из всех преобразований было
только одно вполне искреннее, без задних мыслей, без поворота назад, - это