"Евгений Коковин. Первая любовь " - читать интересную книгу автора

- Нет, здоровый был, - ответил Грисюк с улыбкой. - Как сейчас помню, мы
с ним прощались, обнялись, значит...
- А что он сказал? Говорил что-нибудь?
- Говорил, как же, говорил. Если что, мол, худо будет, то просил, чтобы
не забывали его...
- Я его не забыл, - сказал я с грустью. - Я его помню. И мама и дедушка
его всегда помнят.
Хотя никаких подробностей о гибели отца я от Николая Грисюка не узнал,
все же мне было приятно встретить человека с "Ольги".
Он знал и помнил отца, прощался с ним, обнимал его при расставании. В
Архангельске нужно обязательно повести Грисюка домой. И мама и дедушка очень
обрадуются.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

"ОКТЯБРЬ" МЕНЯЕТ КУРС

Рано утром "Октябрь" покинул Белушью губу.
Ветер совсем стих. Только широкие гладкие волны мертвой зыби
накатывались к правому борту парохода. Было пасмурно, и океан казался
однообразно серым и холодным.
Пассажиров на "Октябре" было мало.
Николай Грисюк привез на пароход два огромных мешка, вероятно, с
пушниной, совик и отдельно увязанную шкуру белого медведя.
- Царь Заполярья, - сказал Грисюк, бросая шкуру на палубу. - Много он
мне хлопот доставил, много песцов из моих ловушек повытаскивал. Все-таки я
выследил и прикончил его заполярное величество!
Я представил, как Грисюк охотился за медведем. Это была опасная охота.
Николай был, конечно, опытный и меткий стрелок.
Своих собак, нарты и ружье Грисюк оставил: подарил или продал ненцам.
Вид у него был все такой же первобытный, робинзоновский. Он даже не
постриг свои длинные, спадающие на плечи волосы.
- Вот в Архангельске покажусь знакомым да в фотографии снимусь на
память, а потом и культурный вид можно будет принять, - говорил он,
усмехаясь. - Меня теперь, наверно, там никто и не узнает, такого медведя.
Я старался быть почаще с Грисюком. Расспрашивал его об "Ольге", об
отце, рассказывал ему о жизни в Архангельске сообщал новости.
- Вы, наверное, многих моряков знали в Архангельской - спросил я. - Не
помните Андрея Максимовича Красова? Дедушка мой, он раньше боцманом
плавал...
- Знавал многих, да теперь уж позабывать стал, - ответил Грисюк,
раскуривая трубку и присаживаясь на фальшборт. - Время, оно все сглаживает и
уносит.
- Мой дедушка - старый моряк. Его все знают. Он без ноги, потому и
плавать перестал.
Грисюк задумался, должно быть, вспоминал.
- Без ноги... боцманом плавал, из Соломбалы, - Грисюк вдруг взмахнул
рукой вместе с трубкой, и голубовато-серый дымок окутал его бородатое
лицо. - Максимыча очень даже хорошо помню. Рыбачить еще любил. Так жив он?
- Жив, жив, - обрадованно воскликнул я. - И все еще рыбачит. Вот придем