"Сергей Адамович Колбасьев. Центромурцы" - читать интересную книгу автора

страшно.
Толчок - точно тральщик врезался в стену. Падая, Болотов слышал веселый
окрик Миньки Павлухина:
- Головой!
Когда вскочил, увидел вместо орудийной платформы с комендором -
разорванный полубак и сквозь него сверкающее море. По инерции бросился вверх
по трапу. На мостике на штурвале стоял штурман Класт. Он курил длинную
вечную сигару.
- Успеем? - спросил Болотов.
Класт взглянул вперед. До входа в губу -два кабельтова, но выскакивать
на входной риф не следует. Значит, еще шесть до подходящих камней. Ход
десять узлов - восемь кабельтовых, - около пяти минут.
- Нет.
Труба вдруг исчезла, и на мостик повалил тяжелый дым. Болотов, кашляя,
вцепился в поручень. Все равно уходить некуда.
- Сдавайся! - кричали внизу.
- Нечем! - ответил голос Павлухина.
- Как нечем? - вслух удивился Болотов, но сразу понял: очевидно, мачта
с флагом на гафеле сбита, и нечем показать, что тральщик сдается.
Новый взрыв, новые крики, в дыму, разлетаясь в щепы, промелькнула
шлюпка и рванул удар - самый сильный. Свист пара, нарастающий крен, но
страшнее всего сознание: сейчас придется лезть в нестерпимо холодную воду.
Расшнуровывая ботинки, Болотов увидел вспышку. Потом была темнота, и в нее
упала последняя мысль: к счастью, не пришлось!
И почти сразу же перед глазами закружилось светлое небо. Качались
облака и солнце. Дымя, падал засевший в камнях тральщик, а за ним темная
полоска на воде. Во второй раз Болотов ее узнал. Это была подводная лодка.
Она кончила свое дело и теперь смотрела молча.
Голова его лежала на планшире шлюпки. Волнамя скользила шлюпка, и
волнами охватывала голову тупая боль, - вот отчего все качалось. С трудом он
обернулся - шлюпка была полна народу.
- Сколько же?
- Шестеро, - из-за спины ответил голос Класта. - Павлухин тоже.
Костя Гарьковенко жил в чайном домике. Жил легко и просто, пока
однажды, после ужина, доктор Казаринцев по ошибке не вышел вместо двери в
противоположную стену его дома, разломав ее сверху донизу.
Это сильно повлияло на Костю. Он бросил пить и стал задумываться.
Задумавшись, как-то утром вместо чая заварил себе табак, отчего его рвало по
всему Мурманску.
Все местное население смеялось. Пожалела Костю одна лишь барышня,
Косточка. Решив, что его нельзя предоставить самому себе, она переселилась в
его чайный домик. Так Костя женился на Косточке.
Это совпадение долго служило темой для острот, однако о замужестве
Косточки мурманская молодежь искренне сожалела. Косточка была очень доброй
и, пока жила одна, никому и ни в чем не отказывала. Об этом ее свойстве
знали все и говорили не злословя, а лишь с чувством благодарности. Теперь
же - с сознанием непоправимой утраты.
Стряпала Косточка весело, Костю держала в порядке и счастье его
берегла. Сперва он пробовал понять, почему ее прозвали Косточкой. Не от
фамилии, потому что звали ее по-настоящему Татьяной Чечень. Не от