"Сергей Адамович Колбасьев. Центромурцы" - читать интересную книгу автора

Выдержав паузу, вдруг высоко поднял голову и заговорил:- Белые финны
наступают на Печенгу. Белые финны творят волю своих немецких хозяев. Им
нужна Печенга!
- Кому и на кой черт?
"Опять этот Гришка!" Плесецкий остановился и недовольно скосил глаза на
Болотова. Болотов улыбался.
Он улыбался, стараясь быть таким же, как всегда, знакомым голосом
стараясь говорить знакомые слова, но чувствуя, что ему не удается.
- Кому и на кой черт? - с неподвижным лицом переспросил Мокшеев. -
Совершенно просто: финнам - выход к океану, немцам - база для лодок.
- Товарищи! - снова заговорил Плесецкий. - Все наши сухопутные силы
заняты обороной Кандалакши, и в Печенгу посылать некого. Нам надо придумать
какой-нибудь выход!
- Защищаться! - неожиданно крикнул Мокшеев.- Защищаться надо, а не
придумывать! Собирай отряд, Плесецкий.
- Не пойдут ребята, - вмешался Гречик, делегат транспортников.
- Должны пойти, - твердо выговорил Мокшеев.
- А не пойдут, - уперся Гречик.
Болотов продолжал улыбаться, и Плесецкому казалось, что вот-вот он
одним словом вконец испортит дело.
От волнения Плесецкий даже высморкался, но, высморкавшись, не утерпел:
- Товарищ Болотов?
- Ладно, - ответил Болотов. - Собирайте на "Аскольде" митинг. Я сам с
ними пойду.
Записка, лежавшая в его кармане, гласила: "Жорж! Что вы наделали! Это
несбыточно! Жорж, это немыслимо! Нет! Нет!"
С полуночи крейсер его величества "Кокрэн" разводил пары. Четыре
вертикальных столба черного дыма неподвижно висели над его четырьмя трубами
и расплывались отражением на гладкой воде.
Далеко за полночь на ничьим крейсере "Аскольд" шел митинг. Команда
отказывалась воевать. Отказывалась, но с удовольствием слушала ораторов.
С какого-то времени митинги перестали быть делом. Теперь они стали
развлечением - редким, но единственным. Ради них стоило не спать.
Смеялись, когда говорил Мокшеев, нелепыми вопросами старались затянуть
игру, передавали друг другу огромный медный чайник с чуть теплым, слишком
сладким чаем и пили прямо из его носика. Курили до одури, до темноты в
батарейной палубе.
Под утро заговорил Болотов. Говорил с бешенством и напором, но сам
скучал. Кончил:
- Я иду. Кто еще?
Неожиданно вызвались сорок три добровольца. Хуже Мурманска все равно не
будет, а может, будет веселей. Кроме того, Болотов - свой.
В девять часов "Кокрэн" поднял шлюпки, провернул машины и семафором
рапортовал адмиралу о своей пятнадцатиминутной готовности. В десять тридцать
приняли отряд русских моряков, убрали трап, опробовали машинный телеграф и
приготовились к съемке с якоря.
- Кто может их выстроить? - спросил коммандер Скотт, старший офицер
крейсера. Перед ним шевелилась непонятная куча разномастных людей и
брезентовых чемоданов.
- Кто ими командует? - удивился вахтенный начальник.