"Сергей Адамович Колбасьев. Салажонок " - читать интересную книгу авторабы ему раза. - Это звучало похвалой Ваське, и он выпятил грудь, но,
встретившись глазами с Ситниковым, смутился. - Уши надрать тебе все же надо б, - сказал Ситников. - Безенцов этот командует сторожевиком "Разиным". Может, он и сволочь - про это не скажу. Однако контрреволюцией не запятнан и командир корабля. Лаяться, значит, нечего. Десять лет входила морская служба в Ситникова. Дисциплина оставалась для него дисциплиной и в революции. Безенцов все-таки был командиром. Безенцов или Мазгана? Который лучше? Мазгана, видно, хотел бы делать дело, да не умеет. Неплохой человек, только шляпа. Безенцов - из старых офицеров, командир что надо, и на словах будто хорош, однако в душу ему не влезешь. Больно скользкий. - Не наш, - сказал Шарапов. - А где возьмешь наших? - спросил Ситников. - Наши еще не учены. - И, подумав, добавил: - Пускай пока что действует. Первое дело - налаженность. Налаженность - значит, организация, а без командиров ее не создашь. Ситников, конечно, был прав: за неимением своих приходилось брать сомнительного Безенцова. Совершенно так же вместо крейсеров брали вооруженные буксиры. Воевали с чем были. Сейчас, однако, не воевали. Сейчас был мир, штиль и плывущий от зноя горизонт. Духовая музыка где-то на полпути к городу, сонные, обезлюдевшие корабли у стенки, свисток паровоза и лязг ударивших друг в друга буферов. - Ты сказал "салага", - вспомнил Васька. - Что такое салага? - Рыбка такая, - ответил Шарапов, - маленькая. - Так у нас мальцов зовут, - объяснил Ситников. - Салагами да толк вышел. Больше говорить не хотелось: слишком парило. Воздух поднимался дрожащими струями от железной палубы, как от плиты. Небо было совершенно неподвижным. Васька откинулся навзничь, почувствовал под головой сложенный бухтой трос и закрыл глаза. Трос был смоленый - от него шел хороший запах. Вообще было хорошо. - "Данай" в море, - глухо, откуда-то издалека сказал Ситников. - Плавает, - подтвердил еще более далекий Шарапов. "Что такое Данай? - хотел спросить Васька, но выговорить не смог. - Что такое Данай? Вероятно, какая-нибудь штука?" - и сразу Васька увидел широкое море, а на нем невероятную штуку - вроде крысы в четыреста восемьдесят два фута длиною. У ней было двенадцать ног - все в новеньких штиблетах, и она плавала медленно, перебирая ими масляную воду. Глаза у нее были серые и навыкате, как у Безенцова. Она усмехнулась узким ртом, и внезапно голоса прокричали: - "Данай"! "Данай"! Тогда ударила двенадцатидюймовая пушка. - "Данай"! - громко сказал Ситников. Васька открыл глаза, но никак не мог прийти в себя. Почему-то Ситников стоял над ним с плотно сжатыми губами и взволнованным лицом. - Удирает! - крикнул кто-то с мостика, и за криком ударил новый орудийный выстрел. От выстрела Васька вскочил. Полным ходом к воротам порта шел небольшой сторожевик под красным флагом. Прямо за его кормой встали два стеклянных столба. Когда они |
|
|