"Андрис Колбергс. Тень (Роман)" - читать интересную книгу автора

Филипенок взглянул на часы и улыбнулся:
- Ровно пять минут назад. Ты только не обращай внимания на его
ужимки, гни свою линию. Перед законом все должны быть равны. И с черными
усиками, и с лысыми затылками.
Мендей Мнацоканов, явившийся в милицию не столько за
справедливостью, сколько за своими восемью сотнями и в этот момент
сочинявший подробное заявление, способное, подобно бумерангу, вернуться и
больно ударить бросавшего, видел, как следователь Харий Даука прошел в
противоположный конец коридора и постучал по косяку обитых дерматином
дверей.


Глава третья

Эрик проснулся за пять минут до звонка, передвинул стрелку
будильника на час вперед, повернул часы циферблатом к Ивете и, стараясь
не шуметь, встал с постели. Как обычно. Остальные продолжали посапывать
во сне, разве что мать проснулась, так как спала чутко и вряд ли не
расслышала шум плещущей воды в ванной или звяканье посуды на кухне. У
строителей, возводящих стены новых домов, одна забота: лишь бы не
просвечивали.
В старом было, разумеется, не лучше. Когда дядюшка Иост по ошибке
приносил из сарая суковатое полено, не пролезавшее в плиту, и принимался
колоть его на чурбаке, казалось, крохотные квартирки двухэтажного
деревянного домика вот-вот рухнут. Достаточно было чихнуть в одном конце
дома, чтобы говорили "будьте здоровы" в другом.
Однако жильцы с гордостью повторяли - наш дом построен в добрые
старые времена, и это несмотря на то, что уборные воняли от первых
оттепелей до первых морозов, а если вовремя не чистили выгребные ямы,
из-за мух нельзя было открыть окна. Но воспоминание о "добрых старых
временах" можно было понять, ведь почти для всех жильцов то были молодые
лучшие годы жизни, с домом их роднили давние события, они как бы жили с
ним одной жизнью. Здесь обитал честный рабочий люд, даже в первый
послевоенный год никто не зарился на чужое добро, на то, что плохо лежит.
Здесь не удивились поэтому, когда старый Йост, которому перед самой
пенсией выделили квартиру в новом доме, отказался от нее в пользу Эрика.
Ивета ждала ребенка. Потом оказалось, что исполкомовцы на передвижку
очереди пошли с большой неохотой и даже пытались выяснить, не дал ли Эрик
или его мать Йосту взятку. А на самом деле все произошло очень просто.
Как-то вечером старик сказал:
- Вам, Эрик, вчетвером в этой каморке будет тесно... И дует из всех
щелей... Мы решили так: ты должен взять эту нашу новую квартиру. Что мы
там, в чужом районе, делать будем? Ни знакомых, никого! И еще это
приданое - шкаф, он же не разбирается, и думать нечего, в теперешние
узкие двери не пройдет... А центральное отопление сушит. Здесь, в
деревянном доме, совсем другой воздух!
Дядюшка Йост умер, ни разу в жизни не побывав у врача и не
дождавшись почетных проводов на пенсию, и Эрик теперь приходил сюда
каждую неделю, чтобы натаскать вдове дров и угольных брикетов.
Этот сосед сыграл важную роль в жизни Эрика. Уже в мальчишеские