"Джон Колдуэлл. Отчаянное путешествие " - читать интересную книгу автора

ветер погнал яхту на восток, и я стал подыскивать удобную бухту, в которой
можно было бы стать на якорь. Вскоре у острова Сеньора я заметил песчаную
косу и начал маневрировать, пытаясь подвести к ней яхту. Стоя на корме, я
ногой поворачивал румпель и непрерывно измерял глубину ручным лотом. Выбрав
подходящий момент, я привел яхту к ветру, положил руль на наветренный борт,
и паруса заполоскали. Я отдал якорь и освободил цепь, которая с грохотом
поползла в клюз. Потравив дирик-фал, я убрал грот, потом отдал фалы кливера
и стакселя, рывком спустил стаксель и поспешил на нос, чтобы убрать и
аккуратно сложить кливер. Яхта стояла на якоре! И так как я проделал все
это очень легко, уверенности у меня прибавилось. Я решил спуститься вниз и
сделать запись в судовом журнале. Но не тут-то было: голыми ступнями я
ощутил подрагивание палубы и понял, что киль бьется обо что-то твердое.

Как выяснилось, я забыл закрепить якорную цепь, она размоталась до
конца, и яхту понесло кормой к берегу. Дождь хлестал как из ведра, вода
заливала палубу, не успевая стекать за борт. Море вокруг так и бурлило.
Когда я понял, что сел на мель у этого голого, необитаемого островка, дождь
впервые показался мне холодным. Был отлив, вода быстро убывала, и через два
часа "Язычник" сидел на мели уже всем днищем. Устроившись на поручнях, я
грелся в лучах солнца, проглянувшего сквозь тучи, и пытался найти
какой-нибудь выход. Котята, вымокшие и жалкие, как крысы, понуро ползали у
моих ног и, сочувствуя моему горю, скребли когтями накренившуюся палубу.
Мне подумалось, что вот и конец моему путешествию. Я уже слышал
торжествующие голоса недоброжелателей: "Вот видите, так я и знал!". Думал я
о жене и о том, как вернусь в Панаму без яхты. Несколько часов просидел я
на палубе, надеясь, что из-за мыса вдруг появится какой-нибудь корабль и
снимет меня с мели. Начался прилив, и нос яхты стал слегка раскачиваться:
ясно было, что либо он скоро совсем зароется в песок, либо его занесет
ближе к берегу. Вода подбиралась к палубе, она лизала борт, словно
ощупывала его. Злой и растерянный, я решил бороться до конца.
Большую часть груза я перенес на берег, прихватив заодно и котят,
после чего нос приподнялся и яхта немного выровнялась. Я подставил под
носовую часть яхты бочонок с водой, рванул изо всех сил якорную цепь, завел
маленький мотор и, когда он затарахтел, пустил его на полную мощность.
Вода продолжала прибывать, и я рассчитывал, что яхта скоро снимется с
мели. Спрыгнув в воду, где мне было почти по пояс, я всей тяжестью
навалился на ахтерштевень. Нос был свободен, но корма прочно застряла в
песке.
Тогда я перенес часть груза с юта на бак. Никакого результата. Прилив
кончился, и я решил: теперь или никогда! До отказа повернув рычаг
двигателя, я спрыгнул в воду и, напрягая все силы, снова попробовал
сдвинуть с места махину весом в три с половиной тонны.
Яхта поддалась на дюйм-другой, потом снова застряла. Я передохнул
минутку и опять взялся задело. Дюйм... еще дюйм.., два дюйма... Вконец
обессиленный, я прислонился спиной к яхте и уперся ногами в дно. "Язычник"
сдвинулся, скользнул вперед и наконец снялся с мели. Судно было спасено.
Посадка на мель была далеко не единственной ошибкой, совершенной мной
за ту неделю, которую я провел у Жемчужных островов. У меня было немало
промахов. Однажды в сумерках я принял песчаные шхеры близ острова Виверос
за грязное пятно на воде, нос "Язычника" с размаху наскочил на песок и