"Джон Колдуэлл. Отчаянное путешествие " - читать интересную книгу автора

Я понял, что убрав паруса, нужно было соответственно передвинуть
румпель, а теперь ветер гнал "Язычника" как раз туда, откуда я плыл целый
день. Довольно сомнительным маневром я лег на обратный курс, приведя яхту к
ветру, причем волны несколько раз сильно ударили в борт. Но мне все же
удалось положить яхту на правый галс, повернув румпель к ветру и обезветрив
передние паруса.
Вокруг медленно сгущались сумерки. То и дело огромная волна ударяла в
нос, задирая его высоко в небо; валы пенились под яхтой, бросая ее из
стороны в сторону. Оказалось, что во время шторма не нужно почти ничего
делать. Детские игрушки!
Пусть грот разлетается в клочья, стаксель и кливер остаются на местах,
руль надо положить под ветер - вот и все. Накладно, но зато просто.
Всматриваясь в наступившую темноту, я внезапно ощутил спазмы в желудке
и едва заметное головокружение. Решив, что это от усталости, я спустился
вниз. Там царил хаос. Слышался стук и грохот сорванных с мест грузов, в
трюме бушевала вода, а в каюте было жарко и душно, котята, жалобно мяукая,
ползали по полу. Настойчивые удары волн и плеск воды, словно погребальный
звон, звучали в моих ушах.
Я внезапно почувствовал тошноту и с трудом выбрался на воздух.
Ухватившись за ванту, я опустился на колени и стал "кормить рыб".
Зловеще завывал ветер, гремел гром, океан ревел, и между приступами
рвоты я все яснее понимал, что шторм усиливается. Все чаще сверкала молния,
все влажнее становился воздух: с минуты на минуту должен был хлынуть
ливень. Кливер наполнился ветром до предела, и я боялся, что старая
парусина не выдержит. Стаксель был поставлен на гике, грота-гик
принайтовлен.
Я примостился у правого борта, и меня охватило ощущение полной
пустоты; я мог еще думать, чувствовать, но не был в силах пошевелиться. Я
знал, что кливер натянут и может в любую минуту сорваться. Задняя шкаторина
его то и дело сотрясалась, и тотчас же начинала дрожать палуба, на которой
я лежал животом вниз. Я повернулся на бок и молча наблюдал жестокую,
безнадежную схватку между всемогущей природой и маленьким созданием рук
человеческих.
Кливер тяжело вздыхал и отдувался, как человек, несущий непосильный
груз. Наконец шкот оборвался, лопнул. Парус неистово заполоскал. Старый
изношенный ликтрос лопнул с оглушительным треском - так трещит одежда на
толстяке, который нагнулся слишком низко. Злополучный парус вмиг был
разорван, и клочья его смыты за корму набежавшей волной.
Я сделал попытку взять себя в руки и спокойно обдумать положение.
Ветер все свежел, море ревело все грозней, вокруг пенились буруны. Молнии
вспыхивали и гасли, как огни в окнах домов, превращая ночь в день. Порывами
налетал дождь. С полощущимся стакселем "Язычник" медленно продвигался
вперед. Теперь, придя в себя, я почувствовал неодолимый страх.
По всей видимости, было "самое время" взять рифы на стакселе, только
так я мог спасти его. Отвязав фал и крепко зажав его в руке, я спустил
парус пониже, чтобы дотянуться до рифов.
Постепенно мне удалось завязать риф-штерты на непокорном парусе. Со
стакселем бывает особенно много возни. Немыслимо взять на нем рифы, чтобы в
лицо тебе не плеснуло по меньшей мере десять ведер воды. Нелегко бывает
справиться и с самим парусом, который неистово бьется над головой. Яхта то