"Сидони-Габриель Колетт. Рождение дня" - читать интересную книгу автора

шеей, они учатся у туристок шику загорелых ног и бесподобных шейных платков.
Но при этом "приезжие" приходят на вечерний бал обычно в обуви на верёвочной
подошве, а местные девушки надевают лакированные туфли на босу ногу.
Мы тесно прижались друг к другу на деревянных расшатанных скамейках,
стоящих вокруг расколотого мраморного стола. И всё равно для этого
понадобилось, чтобы несколько молодых заводских рабочих и два моряка
отодвинули, освобождая для нас место, свои котовьи ягодицы и свои
наполненные анисовой настойкой стаканы. Элен Клеман прижала своё голое
плечо, бедро и длинную ногу к отполированному, как ценное дерево, молодому
морскому животному, сделав это со спокойствием девушки, которой никогда не
доводилось оказаться на пустынной дороге в овраге, в трёх шагах от
совершенно незнакомого человека, безмолвного, неподвижного, раскачивающего
руками. Некоторые мужчины принимают у Элен за бесстыдство то, что является
всего лишь устойчивой невинностью. Она проворно встала и пошла танцевать с
синим матросом, который танцевал, как танцуют здесь все парни, то есть без
слов, высоко подняв лицо, на котором ничего нельзя прочитать, и держа свою
партнёршу в тесном, лишённом эмоций объятии.
Вокруг этой прекрасной пары крутились, перенося все неудобства
отвратительного освещения, несколько старожилов этого побережья: двое
шведов - муж и жена, брат и сестра? - выдержанных от лодыжек до волос в
едином бледно-румяном цвете, массивные, выполненные по принципу минимума
телесной отделки чехословаки, две или три немки нового образца, худые,
полуголые, смуглые и горячие на вид. Все эти цветные пятна выделялись на
тёмном фоне подростков без белья с шеей, схваченной тонким чёрным трико,
синих, как ночь, матросов и героев танца - грузчиков с тартан, плотных,
лёгких, отливающих красноватой медью... Они вальсировали друг с другом,
привлекая нездоровое внимание публики, пришедшей издалека, чтобы на них
посмотреть. Два друга, близнецы по росту, по лёгкости ног, по сходству
улыбок, которые за всё лето не удостоили приглашением ни одну из "парижских
шлюх", присели отдохнуть рядом с нами, приняли от Большого Деде, который ими
восхищался, бутылку газированной воды, ответили на нескромный вопрос: "Мы
танцуем друг с другом, потому что девушки танцуют недостаточно хорошо" и
пошли снова выделывать фигуры, сплетая руки и колени.
Исступлённая брюнетка с прямыми волосами, в жёлтой косынке на шее,
прикатившая на автомобиле прямо с соседнего пляжа, чокалась животом с
каким-то сдержанным рабочим, который, держа её за талию, казалось, не видел
её. Обольстительный чёрный молодой негр в серой разорванной рубашке из
бумазеи, словно прикреплённый к другому, тоже чёрному молодому человеку с
тонким, пустым, нематериальным лицом, выглядевшим более белым из-за красного
платка, высоко, под самым ухом затянутого на шее, оказываясь поблизости,
бросал нам вызывающие взгляды, а мулат в форме молота - безмерные плечи,
способная пройти в подвязку талия - нёс на своей груди, приподняв над полом,
почти уснувшего от вращения мальчишку, голова которого болталась, а руки
висели...
Никакого другого гама, кроме шума мелкой монеты, посуды и домино,
сливающегося со звуками механического пианино. На Мол приходят не для того,
чтобы беседовать, и даже не для того, чтобы напиваться. На Молу танцуют.
Открытые окна впускали запах дынных корок, плавающих в водах порта;
между двумя половинками танго долгий вздох означал, что какая-то волна,
родившись в открытом море, заканчивала своё существование в нескольких шагах