"Сидони-Габриель Колетт. Вторая" - читать интересную книгу автора

скучно... А эта мебель? На нее не польстились бы даже для декораций второго
акта в Ла-Скала!.. Мне бы надо..."
Сумрачный квадрат салона пересекла женщина с открытыми нервными ногами,
похожая на птицу металлического зеленого цвета. Комическая звезда
мюзик-холла, эта птицеподобная женщина сгорала от желания сыграть в драме
или комедии. Ее маленькое личико обездоленного ребенка даже накрашенное
казалось лишь жалким аксессуаром ее акробатического тела. Она вышагивала
словно мохноногий голубь, подчиняясь привычке ступать по огромной сцене,
носить длинные шлейфы и пышные плюмажи, заставляя играть при каждом шаге
хорошо разработанный маленький мускул в форме сердца на своей матросской
икре. Она схватила руки Фанни своими зелеными перчатками, утонченно, со
стоном, вздохнула и страдальчески попятилась назад, слегка развеселив
присутствующих.
- Настоящая курица, - сказала Клара Селлерье. - Как представлю себе,
что именно она, возможно, будет играть в "Новой шкуре", следующей пьесе
Фару...
- Она делает большие сборы, - сказала Фанни.
- Это еще не решено, - сказала Джейн. Театральная девица нервно
заерзала на стуле.
- Наденьте плащ, малышка, я увожу вас, - приказала ей Клара Селлерье.
Театральная девица, опустив голову, сделала несколько шагов с видом
изгнанницы, а Клара Селлерье, взяв в свои ладони, словно яйцо, голову Фанни,
поцеловала ее в лоб.
- Дорогая моя Фанни, куда подевалась ваша беспечность?
- Моя беспечность?
- Да, ваша... как бы это сказать? - ваша morbi-dezza - какое славное
забытое словечко! - ваша отрешенность от всего... Я нахожу вас какой-то
настороженной! Конечно же, эти последние дни вы просто как на углях... Зато
какая потом разрядка после триумфа! Прекрасные озабоченные глаза...
Она ласково опустила ладонь на тяжелые веки огромных глаз Фанни,
которые после ласки снова поднялись вверх.
"Проницательная старуха! Она видит все..."
Фанни смотрела на вызывающе дерзкое лицо старой актрисы, на ее
безупречно строгий макияж, сурово подправлявший расплывшиеся линии, на ее
плетеную шляпку и черное молодежное платье... Она собиралась что-нибудь
ответить, но тут вошел Фару. Театральная девица, точно подстреленная,
закрыла глаза, приоткрыла рот и поднесла руку к горлу. Первый взгляд Фару
упал на нее. Потухший, местами испачканный пылью, с мокрым лбом и помятым
воротничком, он явился с репетиции, словно после драки где-нибудь в подвале
или после падения с лестницы в погребе. Однако при виде театральной девицы
лицо его осветилось улыбкой выздоравливающего больного; слабый, счастливый,
он помолодел в несколько секунд, постепенно, по мере того как разгоралось
пламя...
- В какой он форме! - вздохнула Клара Селлерье. Фару нетерпеливо
щелкнул пальцами, протянув к ней руку. Он смотрел на театральную девицу,
пытаясь вспомнить ее имя.
- Налейте ему портвейна, - подсказала Клара Селлерье Фанни на ухо.
Фанни мотнула головой и указала ей подбородком на Джейн, которая
ожесточенно мешала сахар с яичными желтками, поливая их марсалой.
- Глядите-ка, - зашептала Клара, - его, похоже, не очень прельщает то,