"Сидони-Габриель Колетт. Дуэт" - читать интересную книгу автора

любимая сестрица..."
Свежий восточный ветер ворошил страницы блокнота, который Алиса
исписывала косым неровным почерком, более мелким по краям и крупным вверху
страницы. Иногда она переставала писать и смотрела, как между двух склонов
встает, растекается, ширится вечерняя синева. Но она видела, она стремилась
увидеть - за еще белоснежными вишнями, за теми персиковыми деревьями, что
еще не отцвели и трепетали вдоль виноградников, - лишь душную комнату, двух
рослых девушек, чуть-чуть увядших, чуть-чуть уставших вместе работать и
смеяться и уделявших любви небольшое и скромное место в их жизни: одна
хранила верность своему женатому дирижеру, у другой продолжался таинственный
роман с человеком, чьего имени она не раскрывала, и сестры называли его
"господин Уикэнд". "А вдруг это госпожа, а не господин? Вот было бы
забавно..." Алиса развеселилась, но пейзаж Дофине заслонил квартиру в
Вожираре, и она помрачнела. "Если я так долго думаю о моих, значит, Мишель
надоел мне до смерти, уж я себя знаю... Вроде слышна машина. Уже?"
Мгновение спустя Мишель легко и ловко выпрыгнул из машины. "Право же,
красивый мужчина. Эти светлокарие глаза всегда казались мне восхитительными.
Только сейчас мне мало радости его видеть". Она смотрела на идущего к ней
Мишеля вся во власти душевного надлома, когда женщина холодна как лед и
беспощадна ко всему. Но Мишель еще издали заговорил с ней, и внезапно она
оттаяла - от звука его голоса.
- Скажи-ка... Скажи-ка мне, это именно то, что Мария просила купить?
Как его... какой-то "ол"... А... ты письмо писала?
- Да, Ласочке. Я не закончила, но это неважно, все равно ведь письмо
отправят только завтра.
"Честное слово, он подумал, что я пишу своему прошлогоднему неистовому
любовнику. Гляди на лиловый бювар, бедный Мишель, гляди... Ну и лицо у тебя!
Конечно, этот бювар просто мерзость, конечно, от него скверно пахнет.."
Не говоря ни слова, она умиротворяюще положила руку ему на плечо.
- Ты смеешься? - тихо спросил он.
- Нет.
- Но тебе охота смеяться.
Она подняла руки, хлопнула себя по бедрам.
- Я что, дала обет никогда не смеяться? Ах, Мишель, Мишель, не
превращайся в домашнее чудовище. Ты вернулся, я рада, что ты уже дома, не
ждала тебя так рано... Пусть я низко пала, но позволь мне быть в хорошем
настроении, скакать и пускать пузыри в своей грязной луже...
- Будь осторожнее, - перебил он ее все так же негромко и
настоятельно. - Приучись быть осторожнее. Да, я вернулся рано. Я повидался
со всей компанией.
- С какой компанией?
- С мэром, Ферреру. Все улажено.
- Что улажено?
- Я не буду у них завтра обедать. Сказал им, что не привез из Парижа
подходящего костюма, что в Крансаке не подают к праздничному обеду
минеральную воду, что мы это перенесем на другой день... Похоже, тебе это не
очень-то по нраву? В общем, я им сказал, что мне нездоровится...
Он оперся обеими руками о столик, обитый жестью, прикрыл глаза, и лицо
его потемнело. Алиса увидела морщины, по-городскому бледные щеки, губы и
лоб, постаревшие в один день.