"Сидони-Габриель Колетт. Дуэт" - читать интересную книгу автора

осколки фаянса.
- Хорошо, что кувшин был пустой, - зачем-то произнесла она.
Но мыслью она уже унеслась в укромные уголки души и там хладнокровно
оценивала происшедшее.
"Знаем, знаем, что это приносит облегчение... Как и удар молотком по
голове. А еще - руки, слишком туго сжимающие горло. Кое-кто сегодня ночью
тихонько выйдет из спальни и переночует на диване в библиотеке..."
Однако она не сделала этого. Потому что Мишель скоро забылся тяжелым
сном и заговорил во сне, громко и невнятно произнеся имя Алисы. Она
потянулась, тронула горячую руку, свесившуюся с соседней кровати, и зажгла
лампу. Мишель проснулся и умолк, пристально глядя на жену. От сна у него
осталось радостное удивление и благодарность, похожая на бред. Алиса подала
ему стакан с водой, встала, отворила внутренние ставни и приоткрыла окно.
Пелена влажного воздуха, отягощенная земными ароматами, которые ночь и дождь
прибили к земле, доползла до кровати, и Мишель приподнялся. Но Алиса сказала
"ш-ш-ш" и положила на кровать свесившуюся руку, прикрыла плечо мужа. Он
повиновался, стал спокойным, податливым, как дитя, а она боролась с
настойчивым желанием залечить раны, приникнуть к спящему, к его знакомому,
согревающему запаху, подержать его у себя на плече, в убежище, где женщина
баюкает самое тяжкое и желанное бремя своей любви.
Она все повторяла "ш-ш-ш... ш-ш-ш", и последние часы весенней ночи, под
свист ветра и шум вновь и вновь принимавшегося дождя, показались ей не
тяжкими.

- Вот горе-то, такой красивый кувшин!
- Он был не такой уж красивый, Мария.
- А все-таки... Мадам заметила? Поглядите, здесь обои отстают. И это с
недавних пор.
- Может быть, и с недавних, только сами обои давние. Наверно, они
зевают от скуки...
Надев перчатки и повязав голову косынкой, Алиса чистила медный
подсвечник, а Мария сдвигала с места секретер, кресла и зачехленный диван.
"Я сейчас сказала что-то прямо из репертуара Мишеля. Я тоже к ней
подлизываюсь..." Вся в черном, если не считать белого головного платка,
повязанного тюрбаном, Мария была сама живость, полная неистощимых сил, точно
насекомое, и пыталась что-нибудь прочесть по осколкам кувшина. Скрытое за
облаками солнце тянуло из охолодевшей земли ночную влагу, а от промокшего
парка поднимался терпкий запах прибитой травы, грибов и проросших клубней.
- Как думает мадам, что это такое у мсье? Алиса неторопливо вытряхнула
на кусты самшита желтую тряпку.
- Переутомление... Зараза, привезенная из Парижа... Легкий грипп...
Мария вытянутой, как у кузнечика, головой трижды кивнула, соглашаясь со
всеми тремя предположениями.
"А она сегодня разговорчивая, - подумала Алиса. - Носится вокруг этого
разбитого кувшина - точь-в-точь стрекоза над лужей... А Мишель спит за
стеной, с температурой тридцать восемь и три".
- Мадам позовет доктора?
Алиса, сидя на корточках, протерла перекладины стула, выпрямилась и
оказалась лицом к лицу с Марией.
- Нет. Если к вечеру температура еще поднимется, завтра утром позвоню